– И где тебя тролли носят?!!
Секретарь Людвига Четвёртого набросился на Гриммса, словно кречет на куропатку, словно рысь на беспечного зайца, стоило тому появиться в воротах королевского двора! Создавалось впечатление, что старый Йонс всю ночь напролёт простоял у самых ворот, поджидая добычу.
– Мы уже все с ног сбились, тебя – бездельника по всему эльду разыскивая! Быстро! Бегом к королю!
И, не дав молодому человеку даже огрызнуться в ответ, схватил его за руку и потащил на верхний этаж королевского дома, громко стуча раздолбанными клогами по ступенькам лестницы.
Ну прямо орёл Сестры Вайнис, утаскивающий очередного капризного младенца к себе в гнездо – птенцам на прокорм.
Скорость и сила, с которой всё это было проделано, внушало уважение к секретарю поболее, чем его седины и почтенный возраст!
Но у первого воина государства и секретарь должен быть соответствующий!
Безо всякого доклада, старый Йонс втолкнул бывшего телохранителя в кабинет Людвига Четвёртого. Захлопнул двери у него за спиной, а сам остался снаружи.
Гриммсу не впервой было попадать в королевское обиталище. По разным поводам. Чаще – не слишком радостным.
Но впервые его пребывание в кабинете короля было омрачено не самым приятным запахом – в застоявшемся воздухе кабинета разливался терпкий запах пивного перегара.
Людвиг Четвёртый сидел в королевском кресле, склонившись над столом и положив на столешницу свои здоровенные кулаки. С некоторым усилием он поднял на вошедшего помутневшие глаза, и на несколько мгновений в помещении повисла тишина.
Видно, Людвигу требовалось некоторое время, чтобы сообразить, кто сейчас стоит перед ним.
Длилась пауза, правда, недолго. И когда, наконец, король обратился к Гриммсу, в его королевском голосе послышалось нескрываемое раздражение:
– А… это ты? Явился?! В следующий раз, когда тебе приспичит исчезнуть без спроса, вспомни про шрам на твоей спине! Это не просто украшение, между прочим!
Гриммс глянул на Людвига исподлобья.
Король был пьян. Как лишнее доказательство этого, по всей комнате валялись маленькие кувшинчики из-под крепкого чёрного эля – любимого напитка портовых грузчиков.
Но это никак не могло оправдать внезапно приключившийся провал в королевской памяти. Поэтому бывший телохранитель поспешил напомнить:
– Меня, между прочим, разжаловали вчера!
Прозвучало это как-то по-детски. Обиды Гриммсу скрыть не удалось.
Людвиг рассмеялся:
– Тебя… Теобольд, так, кажется, тебя зовут на самом деле? Так вот, Теобольд… тебя отставили от должности телохранителя Элизы. Но с королевской службы пока никто не увольнял…
В голосе Людвига Четвёртого вдруг обнаружилась капля весьма сильнодействующего яда:
– На твоё обучение, знаешь ли, были потрачены немалые деньги… И пока что, ты из них не отработал ни единого гроша!
Это прозвучало, как угроза!
Гриммсу, конечно же, было невдомёк, что кто-то платит мастеру Уроху за его обучение. Поделиться с ним этими важными сведениями как обычно забыли! Он почему-то всегда узнавал о подобных вещах неожиданно и самым последним!
– Молчишь? И правильно делаешь. Поверь мне, парень – в жизни есть много такого, о чём лучше не знать, чтобы спать спокойно. Но боюсь, сейчас тебе придётся делом доказывать, что деньги на твоё обучение были потрачены не зря. Готов ли ты повиноваться?
Не верить словам короля, причин не было. За обучение платили все и всегда. Кто был богат, тот платил монетой или скотом. А кто был беден – отрабатывал за науку собственным горбом. Бывало, отрабатывал у своего учителя-благодетеля до седых волос!
И то, что молодой человек раньше об этом не задумывался, вовсе не означало, что мастер Урох обучал Теобольда Гриммсбладена, сына мастера мечника, просто так – по доброте душевной.
Для Гриммса это было не самым приятным открытием. Случайно узнать, что попал в кабалу, пусть и в королевскую – такой сюрприз способен смутить любого!
И в то же время, бывший телохранитель, а теперь, как оказывается – человек на королевской службе, испытывал какое-то непонятное облегчение.
Словно его, приговорённого к смерти, вдруг неожиданно помиловали! Кутёнка – маленького щенка, забытого на псарне, отыскали и вернули под тёплый мамкин бок!
Да ещё и намекнули на какое-то дело? Настоящее? Да ради такого, можно было на время и позабыть о своём, неожиданно навалившемся, кабальном положении!
Королю, в конце концов, надоело ждать ответа от своего служителя, погрузившегося в размышления.
Людвиг Четвёртый неожиданно рявкнул:
– Ну?! Тебя что-то смущает? Или есть какие-нибудь сомнения? Мой секретарь быстро развеет их, если что. Твоим отцом в своё время были подписаны все необходимые документы! Соображай быстрее, времени у нас почти не осталось!
– Времени на что? – вынырнул из омута своих мыслей Гриммс.
– Ага! Кажется, ты начал приходить в себя. Это хорошо, – королевский тон вдруг стал снисходительно-миролюбивым. – У тебя вся жизнь ещё впереди, не стоит пока так глубоко задумываться. Оставь это грязное дело людям, которые старше тебя по возрасту и по положению.
Людвиг откинулся в кресле и сложил руки на груди. Как будто, вопреки только что сказанному, и не торопился никуда, а напротив – настраивался на долгую беседу.
– Ответь мне на один вопрос, Теобольд. Он достаточно необычный, но не удивляйся слишком сильно. У меня есть причины, чтобы задать его тебе… Научил ли тебя твой мастер чему-то такому… такому, что может помочь…ммм… убедительно беседовать с колдуньями?
Гриммс отрицательно помотал головой. Насколько он помнил, мастер Урох никогда не занимался с ним искусством ведения беседы, которое практиковали монахи Братства.
Людвиг, с глубоким вздохом, махнул рукой:
– Похоже, мне нужно учиться называть вещи своими именами. Скажи, подготовлен ли ты для того, чтобы на равных бороться с Сёстрами Стихий?
Этот вопрос, заданный серьёзным тоном, заставил бы любого человека поверить, что король Людвиг Четвёртый внезапно сошёл с ума! Или пьян до такой степени, что полностью утратил связь с реальностью.
Гриммс не был исключением, и реакция у него была соответствующая.
Глядя как Гриммс, в очередной раз, выпучив в изумлении глаза, отрицательно мотает головой, король ссутулился в своём кресле. Опустил взгляд и заговорил, будто беседовал с кем-то внутри самого себя:
– Неужели и старик тоже врал мне? Не может быть. Он клялся честью!
Потом, видно, вспомнив, что находится в комнате не один, Людвиг снова поднял на Гриммса затуманенные элем глаза:
– В любом случае, ты должен узнать кое-что. Пять лет назад, Урох поклялся честью, что только тебе – единственному из всех ныне живущих, он может передать всё своё мастерство. И что ты очень скоро будешь способен противостоять даже Сёстрам Стихий! Это его точные слова, и он поклялся мне в этом! Хотя я и не просил обучать тебя таким вещам! В то время я и подумать не мог, что мне придётся столкнуться лицом к лицу с моей же Государственной Колдуньей!
Людвиг криво усмехнулся:
– Если бы я не был так хорошо знаком с репутацией Уроха, я бы решил, конечно, что он свихнулся на старости лет, и просто не вспомнил бы сейчас про его клятву. Но было ещё кое-что. Примерно тогда же, сама София проговорилась, что видит в тебе воина, в будущем способного противостоять даже ей – Сестре огня! И это не было сказано в шутку! Шутить София не умеет…
Король сделал многозначительную паузу и наклонился вперёд, внимательно всматриваясь в собеседника:
– Тебе не кажется всё это странным? Ты явно не самый сильный. Не самый быстрый. Не самый умный! Так, может быть, Урох научил тебя каким-нибудь особым трюкам, которые могут помочь? Иначе зачем ему было говорить всё это, а тем более – клясться? Думай! Вспоминай! – Людвиг уже почти целиком перегнулся через стол, словно пытаясь взглядом просверлить Гриммса.
Который и вправду начал судорожно перебирать в уме – чего такого особенного узнал он от мастера за все эти годы?
Но и без этого копания в памяти, он и так мог ответить сразу – ничему «такому», что сейчас требовалось королю, мастер Урох его не учил.
Защищать и защищаться – да! Владеть разнообразным оружием и не совсем оружием – да! Наблюдать! Немножко – думать.
И тут телохранителя словно громом ударило!
Было ведь кое-что «такое»! Было!
Не зря, ох не зря вчера ему приснился сон, в котором вспомнился самый первый урок Уроха о метательном оружии. Это был единственный раз, когда мастер сам завёл речь о колдуньях!
Возможно, это оружие для них и опасно…
Но рассказывать об этом королю? Пусть и не Повелительнице Стихии, и не владетелю, но человеку, постоянно общающемуся и с эльдерами, и с колдуньями!
Разум Гриммса заметался в его голове, словно застигнутая в кладовке мышь!
Никому! Особенно владетелям и Сёстрам, ни в коем случае нельзя было даже намекать на то, что он знает про это оружие! Расправа будет неминуемой и моментальной! Об этом его тысячу раз предупреждал мастер!
А вдруг Людвиг уже держал в руках его стило?! Вдруг он обо всём догадался? И теперь просто пытается вывести его на чистую воду!
Надо молчать! Молчать! Не подавать вида, что догадываешься, о чём может идти речь!
– Ну? – не выдержал король. – Вспомнил, хоть что-нибудь?
Гриммсу, всё ещё пребывающему во власти панических мыслей, удалось только хрипло выдавить из себя:
– Нет… ничего такого… Зачем? – и попытаться собрать в кулак всю имеющуюся в запасе невозмутимость, чтобы выдержать буравящий взгляд короля.
Король Людвиг Четвёртый медленно встал, воздвигаясь над столом, словно скала.
Вцепившись в дубовую столешницу побелевшими от напряжения пальцами, он одним усилием воли приходил в себя, гоня прочь опьянение. Глаза его медленно прояснились, как будто Людвиг до этого не пил ничего крепче родниковой воды!
– Зачем?! У Элизы хотят отнять её память. Ты можешь представить себе, что это такое – лишиться памяти? Она забудет всё, что знала до этого. Забудет меня. Своих учителей и нянек. Свою родину! Забудет и тебя тоже, кстати! Это уже будет совсем другой человек! – кулак Людвига, размером с кузнечную крицу, грохнул в стол так, что на пол посыпались пергаменты и чернильные приборы. – У меня хотят отнять дочь! Коварно, подло усыпив мою бдительность! Но вся моя армия и флот, и все мои дипломаты бесполезны при столкновении со Стихиями! У нас с Элизой оставалась только одна надежда – ты! – королевский перст ткнулся в сторону вконец обалдевшего Гриммса. – Но, если Урох соврал мне, и всё твоё обучение оказалось ложью, то мне остаётся только одно…
Король обошёл вокруг стола и, встал прямо перед телохранителем. Высокий, на целую голову выше Гриммса, Людвиг умел внушать уважение к собственной персоне.
– Я хочу, чтобы ты, прямо сейчас, отправился на место старых конюшен, между горой Таф и Гирунворри. Ты знаешь, где это. Туда София отвезла Артефакт. Именно там она хочет проводить свою проклятую Церемонию. Ты должен успеть туда до её начала. И не допустить, чтобы она началась… Знаю! Знаю, что ты скажешь. Пойти наперекор двум могущественным повелительницам Стихий – это полное безумие! Я это знаю. И не требую от тебя ничего невозможного. Разговаривать с колдуньями я буду сам. Плевать мне на все запреты и «просьбы» Софии! Только задержи эту церемонию до моего прибытия! Не дай моей дочери войти во Врата! Не имею понятия, как ты это сделаешь! Придумай что хочешь! Но ты должен это сделать!!
Людвиг крепко взял Гриммса за грудки. Тряхнул с такой силой, что у того чуть не отлетела голова.
– Но, если и ты вздумал обмануть меня… бойся, – Гриммс скорее почувствовал, чем услышал, как рвётся, треща, ворот его рубахи. – Каким бы ты ни был воином, какими бы хитрыми трюками не владел, ты пожалеешь, что родился на свет!
Королевский гнев был способен внушить немалый страх! Молодой человек словно оказался перед разъярённым медведем, вставшим на дыбы! Впору было кидаться на пол и прикидываться мёртвым.
Но Людвиг уже отпустил Гриммса. Отвернулся, гася ярость, бушующую в душе.
Помолчал, потом проговорил чеканя каждое слово:
– Нигде не задерживайся и не отвлекайся. Ни с кем не разговаривай по дороге. Не бери меча, он тебе не понадобится. Не теряй ни мгновения! По моим расчётам, они уже должны быть на подходе к старым конюшням. Беги!!!
Гриммс как ошпаренный слетел с лестницы. Чуть притормозил у двери своей комнаты, но потом решил не тратить времени. Если он вернётся из этого безнадёжного предприятия, он и сам возьмёт своё стило. Речи о его выселении пока не было.
А если не вернётся, так и всё равно.
А Урох как-нибудь отвертится – никто же не знает, что это его подарок!
Бежать предстояло до мостика через Рьюканфлюд. Пересёкши реку – вверх, в горы, по старой, полузаросшей извилистой дороге. Затем, ещё раз нужно было пересечь реку, на сей раз вброд…
Гриммса такой вариант не устраивал. Долго и муторно.
Если просто бежать вдоль правого берега реки, через горы, путь получался гораздо короче. Пусть и по горным склонам – по кручам и по кустам, но зато добраться можно было, не замочив ног.
Когда телохранитель выскочил на речной берег, то чуть не споткнулся об обломок старого отпорного крюка[1], забытого кем-то на берегу.
Этот кусок дерева, с ржавым железным наконечником, выбеленный водой и солнцем до звонкой лёгкости, мог пригодиться как посох для карабканья по горным склонам. От его древка, обычно длинного, осталось не больше сажени.
Один из его рогов тоже был отломан, и отпорный крюк, когда-то служивший рыбакам для отталкивания и притягивания лодок, теперь напоминал пожарный багор.
Он мог бы пригодится и в качестве оружия, если бы железный наконечник, в отличие от того же багра, не оканчивался тупой шишкой… И если бы оружие, и в самом деле, сейчас хоть что-то значило. Если бы на него была хоть какая-то надежда!
Но надежды не было.
София испепелит Гриммса сразу, как только он раскроет рот или просто появится на горизонте. Телохранитель прекрасно знал, что старуха его недолюбливает.
Может быть Зефира поможет хоть чем-то? Но она тоже колдунья! А рука – руку моет, как известно.
Из слов короля он понял немногое. Но главное всё-таки усёк – Элизе, наконец-то, угрожает нешуточная опасность!
Пусть король Людвиг делает что хочет, но это именно его, Гриммса работа – спасать Элизабет!
Молодого человека охватило какое-то радостное, азартное возбуждение!
Неважно, что Элиза вчера утром строила из себя надменное невесть что! Плевать на королевские приказы! Он и так сделает всё, чтобы спасти её, пусть даже ценой собственной жизни!
Но единственное, что сейчас мог сделать телохранитель – это выкинуть из головы все мысли и «взять ноги в руки»! А там – будь, что будет!
[1] Отпорный крюк – орудие на длинном шесте, предназначенное для отталкивания от плавсредства всевозможных препятствий – льдин, чужих лодок, топляков и пр. Для этого оно имеет упор (шишку) на вершине наконечника. Два крюка на этом же наконечнике предназначены для подтягивания судна к другому судну или причалу.