Глава вторая.
Ресторанчик для эстетов.
Совершив крутой «полицейский» разворот, с привизгом покрышек и дымом из-под колес, мы направились в ту сторону, где чернело отверстие пещеры.
К нашему искреннему негодованию, подъезды к пещере были заставлены заборчиками с запрещающими знаками, поэтому мы и не заметили её, проезжая в первый раз – все наше внимание было поглощено “тщательным соблюдением”, “беспрекословным исполнением” и “точным следованием”.
В этот же раз нам удалось рассмотреть, что в пещеру ведут стеклянные двери. С нашей стороны было, конечно, наивно думать, что в Финляндии могли остаться «неокультуренные», “дикие” подземелья, но какие-то чувства эти геологические и рукотворные образования вызывают всегда и, наверное, у всех людей! Для многих из нас, пещера – это дом! Дом наших далёких предков, естественно.
Но увиденный нами вход в пещеру с этой стороны был закрыт, кто-то занял её раньше нас! Что делают в таких случаях нормальные герои? Конечно, идут в обход!
И мы двинулись в объезд скалы.
Дорога закручивалась направо и вверх, пока не вывела нас к двум довольно большим автостоянкам. Около одной стоянки прятался за деревьями какой-то луна-парк, вторая же была расположена подле небольшого, в один этаж, застекленного павильона.
Первое, что захотелось сделать, при виде этих стоянок – крикнуть: “Ах вот вы где все?!”
По моим подсчётам, в этом месте скрывалось все население Суоми! Куча машин на стоянках, толпы прогуливающихся финнов! Перед павильоном два десятка столиков – свободных мест практически нет!
Заинтригованные, мы пошли осматривать ресторанчик. Нас слегка удивляло подобное внимание, проявляемое финнами к “обычному ресторану”.
Потоптавшись напротив входа (а ну как наткнёмся на бдительного швейцара!), мы прогулялись взад-вперед, пытаясь сориентироваться.
Сфотографироваться у этого предприятия общественного питания нам даже в голову не пришло! Зачем? Не Бог весть, какое зрелище!
Потом, когда у нас отобрали фотоаппарат, мы не раз пожалели об этом. А позже, по возвращении из «ресторана», под впечатлением от увиденного, опять про фотоаппарат забыли.
Но сейчас, стоя перед входом, всё никак не могли понять причину популярности это места. Ресторан и ресторан! Что, других ресторанов в округе нет?
( Вот он, кусочек входа в ресторан найденный потом в интернете.)
Пришлось нам зайти туда, чтобы оценить обстановку изнутри.
Зашли.
Действительно, ресторан, как ресторан. С художественными наклонностями.
На стенах, высоко под потолком, репродукции картин. Перегородки делят павильон на большой зал и несколько комнатушек с подсобными помещениями и туалетами.
Вторая половина зала отдана под магазин. Кругом на стойках – буклеты, буклетики, альбомы, альбомчики, открытки и открыточки с картинами, корзинами, картонками и маленькими собачонками.
Димку потащило осматривать местный туалет. У меня же мочи не было посещать такие опасные места без хорошего знания финского языка.
Стоит нажать не тот рычаг или кнопку, и вместо слива, запустишь какой-нибудь дезинтегратор или трансглюкатор и в лучшем случае окажешься в центре Нью-Йорка со спущенными штанами, а в худшем – распылённым на субатомные структуры.
Не надеясь дождаться спутника из столь опасного места, я начал потихоньку осматриваться, стараясь не привлекать к себе внимания публики.
На той стороне туалета, которая была обращена ко входу, блестящими буквами посверкивала надпись на финском и английском «Retretti Art Gallery». На название ресторана это походило мало, а вот на выставочную галерею – вполне.
Я дождался, пока Димка появился из мест сосредоточенных раздумий, живой, здоровый и вроде бы даже довольный собой, и мы отправились на дальнейшие поиски вглубь помещения.
За туалетами неожиданно обнаружился маленький зальчик, в котором одну сторону занимали стеклянные стены с окошечками, до боли напоминающие кассу.
Слава Богу, все финские надписи дублировались по-английски, поэтому уже не оставалось и тени сомнения, что билеты продают в художественную галерею.
15 евро с человечка. Для нас, между прочим, сумма не маленькая!
Но тень сомнения таилась в другом.
Мы стояли и колебались. Уж больно не вязалось всё это с Большим Искусством.
Какой может быть выставка в глухом углу у дороги, на задворках ресторана?
Местным музейчиком с выставкой детского рисунка, тщательно оберегаемой коллекцией ржавых гвоздей и стареньким дедушкой-экскурсоводом – хранителем древностей, ещё более древним, чем сами древности?
Не склеивались у нас концы с концами – цена на билет, сравнимая с ценой входа в Лувр и одноэтажная стекляшка-забегаловка.
Но, по размышлении, мы решили:
– “Эх! Была, не была! Однова живём, бояре!” – кто знает, не придётся ли жалеть потом, что не заглянули внутрь?
Встали в очередь (в очередь!!!) в кассу.
Мне надо было приготовить фразу для кассира (“Два билета, пожалуйста”) – для молоденькой девушки, быстро объяснявшей что-то по-фински пожилой даме.
Димка что-то бубнил мне в ухо, терзаемый сомнениями, и от того более чем обычно иронично-саркастичный. Я отвлёкся, отвечая ему, и в этот момент переговоры пожилой дамы закончились, она отошла, и я оказался с кассиром один на один.
Скажу сразу – второй экзамен по финскому языку я провалил с треском! С таким, треском, что его слышали, наверное, в Японии, приняв за новое землетрясение.
Я стоял как истукан перед кассиром-экзаменатором и пытался вспомнить что-нибудь по-фински.
Ну, хотя бы, название грибного дождя (финны называют такой дождь – мышиной свадьбой). Или как сказать на их языке “десять тысяч триста пятьдесят один с половиной”.
Ни-че-го! В голове было пусто, как на сберкнижке у алкаша!
Наконец, нечеловеческим усилием я вынырнул из космических бездн собственного головного мозга, призвав на помощь остатки разума:
– Киски тикетс, киитос, – хоть последнее слово как-то удалось.
Тем не менее, что уж совсем удивительно, девушка меня поняла. Улыбнулась сочувственно, и поправила:
– Какси.
Я обомлел!
Бедной девушке, наверное, уже не раз приходилось общаться с глупыми туристами, подобными мне! И после этого, сказав ещё что-то, чего я совсем не понял, она выдала нам, за наши тридцать евро, два маленьких коричневых кружочка с надписью Retretti.
C тех самых пор мне по ночам снится страшный сон – я сдаю экзамен по финскому языку!
Передо мной сидит девушка-экзаменатор, Я силюсь произнести ту самую фразу: “Два билета, спасибо”, которую я не смог тогда сказать в Суоми.
Но мои губы неподвижны как скала! Я пытаюсь крикнуть сквозь их каменную плотину : «Какси липпуа, киитос! Какси липпуа!»
На доске, за спиной кассира, светится надпись «Kaksi lippua, kiitos!», мои уши разрывает многоголосый хор, как на трибуне стадиона: «Kaksi lippua! Kaksi lippua! Kaksi lippua!»
Но всё тщетно, мне не хватает воздуха, и я просыпаюсь в холодном поту.
Но в тот день, получив два кружочка и отерев тот самый холодный пот, мы начали думать, что же нам с этими кружочками делать?
Перед нами были стеклянные двери, в двух шагах от кассы. Никакого швейцара или бабушки-билетёрши при входе не было. Зато было строжайшее предупреждение, что с фотоаппаратами вход запрещён!
Мы, вздохнули, положили фотик в камеру хранения и решили, что коричневые кружки надо куда-нибудь наклеить. Благо, с одной стороны они были клейкими. Но, не на лоб же! С таким украшением по ресторану никто не ходил.
Поэтому мы наляпали эти бирки на руку и вошли.
И тут же испытали настоящий культурный шок от увиденного.
За стеклянной дверью, оказались ступеньки, круто уводящие куда-то вниз. Вниз, вниз, вниз.
Мы уходили вглубь скалы, проход становился всё более непохожим на рукотворный.
Над головой, по мере спуска, начал нависать каменный потолок, как будто коридор, по которому мы шли, долгие века нёс в себе поток воды, изрезавший камень причудливым узором.
(это вид – наоборот, снизу на вход, на стеклянные двери)
Наконец, когда ступеньки кончились, мы оказались в довольно большой пещере, со сводчатым потолком, несомненно естественного происхождения.
И тут мы поняли, что попали в мир инсталляций, в пещерный мир лёгкого художественного помешательства.
В самом центре пещеры высилось странное дерево, на котором плоды, то надувались, то сдувались с лёгким шипением.
Зрелище было, несомненно, завораживающее, несколько непонятное для ума и сердца, но мне тут же показалось, что я попал в те времена, когда в Лапландии царствовали одни медведи. Когда слагалась история Калевалы и доблестный Вяйнемяйнен, отплывал за мельницей Сампо в далёкую Похьёлу.
Из соседней пещеры доносились странные, как будто далёкие-далёкие крики, то ли каюра, то ли шамана, и зыбкой и непрочной жизнью надувались на дереве шары.
Постояв у дерева, мы двинулись дальше.
Крики становились всё громче, они тревожили разум, и нам надо было непременно посмотреть, что же это такое.