Глава 5
Туман.
Прозрачно-белый, как мучной кисель.
Волокнистый, ватный, будто кем-то спрессованный на великанском прессе и вываленный неопрятной кучей промеж двух поросших лесом берегов. Берегов, то ли ленивой, очень медленной реки, то ли небольшого, но сильно вытянутого озера.
Противоположного берега почти не видно. Он еле-еле угадывается сквозь белёсую муть.
Васька сидит у самой воды, обхватив руками голые, исцарапанные коленки.
Вот сейчас… Сейчас произойдёт то, ради чего он ни свет ни заря сбежал из дома. Ещё немного, и взойдёт Солнце! Оно уже близко и ждать осталось недолго.
Хотя Ваське всего пять лет, он всегда абсолютно точно знает, где сейчас находится Солнце. И всегда абсолютно точно знает где находится он сам.
Зря над ним смеялись старшие ребята, когда он сказал, что запросто может вывести их, заблудившихся, из леса! Васька до этого момента и не знал, что кто-то где-то может «заблудиться». С ним самим никогда такого не случалось.
Скоро. Совсем скоро краешек солнца должен появиться над макушками деревьев! Надо только ещё немного потерпеть.
Внезапно волокна тумана пронизывает ярко-жёлтый свет. Как будто светило обмануло и появилось раньше времени.
Васька обиженно сопит. Не может быть! Солнышко ещё там – глубоко за лесом! Он его чувствует.
Но свет становится всё ярче. Раздвигает туман, будто тёплые ласковые руки раздвигают кисею над кроватью. Мутная белизна, закрывавшая взор, убегает от этого света как живая. Тает, исчезает.
И над водой становится видна человеческая фигура. Пока далёкая и неясная, она освещена искрящимся нимбом. От этого нимба и исходит яркий солнечный свет, которого так боится туман.
Фигура приближается.
«Опять ребята шутят! – думает Василий. – Шалопаев с нашего курса – хлебом не корми, дай подшутить над кем-нибудь»
Но видение не похоже на шутку. Человеческая фигура приближается, и свет нимба над её головой не даёт рассмотреть лицо.
Впрочем, светящийся нимб находится не над головой. Он в руке плывущей над водой призрачной фигуры.
Наконец, становится видно лицо. Мягкий, чуть ироничный взгляд. Немного лукавая полуулыбка.
«Узнаёшь?»
Василий и впрямь узнаёт. Перед глазами сама-собой всплывает страница из учебника по системам отопления.
«Святой Тихельман!» – ахает Василий.
Альберт Тихельман ( Albert Tichelmann (1861–1926))
«Ну, ты даёшь… Всё бы тебе шуточки шутить! И когда только повзрослеешь?!» – Альберт Тихельман укоризненно и немного обиженно качает головой. Потом, вздохнув, добавляет непонятное:
«Это не так-то просто…»
Фигура подплывает ещё ближе:
«Ну, раз уж ты меня узнал, так давай вспоминай и это», – призрачная рука подносит светящийся нимб – ярко пылающее кольцо, прямо к глазам Василия.
Дяде Васе оно естественно знакомо. Просто как-то подзабылось со студенческих-то лет:
«Петля Тихельмана! Ну, конечно! – то, что написано в учебнике, вспоминается на удивление легко. – Эта схема запросто решает вопрос равномерности нагревания радиаторов в системе отопления! Обычно, «подача» теплоносителя идёт от котла к первому радиатору отопления и заканчивается на последнем. И главная «обратка» – обратный поток, идёт от последнего радиатора отопления, собирая по пути все «обратки» от радиаторов, и соответственно идёт обратно к котлу.
В схеме же Тихельмана, «подача» идёт так же, а вот главная «обратка» начинается от первого, ближайшего к котлу радиатора в системе, и идёт к последнему. А уж только оттуда к котлу. То есть – обратно теплоноситель течёт как бы наоборот! От первого к последнему! Вот оно – правильное слово! Наоборот! – дядя Вася ошарашенно глядит на призрак Альберта Тихельмана. – Недаром оно меня целый день донимало!»
Инженер-изобретатель, живший на переломе девятнадцатого и двадцатого веков, склоняется в шутливом поклоне:
«Ваш покорный слуга приложил немало сил, чтобы достучаться до вашего твердокаменного сознания… Но ты же просто дубина бесчувственная! Поэтому пришлось принимать крайние меры».
Призрачная рука делает приглашающий жест, и тело дяди Васи, несмотря на то что одето в тяжеленные штаны от скафандра, легко взмывает в воздух.
«А вот это – чтобы ты случайно не забыл», – Тихельман кладёт свой сияющий нимб-кольцо-схему на голую дядивасину грудь.
Нимб колючий. Он колет как иголками обнажённую кожу, и от этого не слишком приятного ощущения дяде Васе приходится проснуться.
***
Он висит в невесомости внутри Кубика – модуля обслуживания Станции, превращённого мастерством станционных техников в напичканную электроникой погремушку для гигантского космического младенца.
Висит недалеко от решётки системы вентиляции, куда его видимо притянуло потоком циркулирующего воздуха.
Висит в том самом положении, в каком уснул – руки за голову, чтобы эта самая голова ненароком не отвалилась во сне, а у него под боком, свернувшись клубочком и обхватив колени руками, парит спящая Зоя! Парит как раз в той самой позе, в какой только что сидел на берегу маленький Васька. И короткий ёжик её светло-каштановых волос немилосердно колет дядивасину грудь.
***
«Пикантное положение из-за броуновского движения», – подумал дядя Вася, просыпаясь окончательно.
Василию отчего-то очень не хотелось будить спящую девушку. Уж больно трогательной была эта картина, хоть и еле видимая в почти полной темноте, царившей внутри модуля.
Но и спать ему больше не хотелось.
Хотелось действовать! Он знал решение задачи, над которой бился столько времени. Теперь ему стало абсолютно некогда болтаться в космосе. Ему надо было обратно на Станцию. Срочно!
Только как?
Он дотянулся до ближайшего стеллажа и осторожно выплыл из «пикантного положения», стараясь не потревожить Зою.
«Думай Василий Семёныч! Думай!»
Дядя Вася, стараясь не задевать в темноте за углы шкафов, подлетел к иллюминатору, посмотрел на звёзды. В раздумьях взялся обеими руками за подбородок. Укололся. Чертыхнулся про себя. Щетина на его щеках уже переросла положенные ей пределы и кололась не хуже Зоиного «ёжика». Впрочем, надеяться найти в пределах модуля, хоть что-нибудь похожее на бритву, не приходилось.
Звёзды за стеклом иллюминатора по-прежнему водили свои хороводы. Они светили ровным, ясным светом, какой не увидишь в душной атмосфере планет. Этот свет только слегка преломлялся в тех местах, где гласс-петрол – умное, многослойное стекло, зарастил трещины и дыры.
Правда, что-то в рисунке этих бывших трещин было неправильным.
Дядя Вася полез пятернёй в затылок. Почесал этот активатор мыслительной деятельности. Не помогло.
Была в этом иллюминаторе какая-то загадка, но какая, Василий Семёнович понять не мог. Зато вдруг понял, что никакой шишки на затылке уже нет! На инженере по коммуникациям и вправду всё заживало, как на собаке.
Удовлетворённый подтверждением этого факта, Василий снова залюбовался видом из иллюминатора.
Мириады разноцветных огней кружились вокруг Кубика в сложном танце, согласно тому набору вращений в различных плоскостях, которые задал бывшему автономному модулю своим телом некий инженер по коммуникациям.
Как ни попадай в невесомости точно в центр куба или, тем более, шара, всё равно он рано или поздно начнёт вращаться. И всё равно, в осях вращения, рано или поздно, появится коварная прецессия. Нет совершенства в этом мире!
Неожиданно, звёзды, на которые смотрел дядя Вася, чуть дрогнули в своих орбитах. Еле заметно глазу, но достаточно для того, чтобы Василий насторожился.
И в тот же момент они дрогнули опять. Точнее, как успел догадаться Василий – вздрогнул сам модуль. Одновременно на пульте звякнуло.
Как уже успел себе уяснить инженер по системам жизнеобеспечения, этот звук напрямую был связан со всем, что касалось жизнеобеспечения гомункулуса Йыкххха.
Дядя Вася взглянул на экран. Личико космического младенца искажала странная гримаса. Плотно сжатые губы кривились, словно он проглотил что-то кислое, а глаза – то крепко-крепко зажмуривались, то широко и удивлённо раскрывались.
Вдруг, его личико сморщилось, рот открылся в беззвучном крике, и голова гомункулуса резко повернулась.
И Василию стало некогда смотреть на экран, потому, что пол модуля вдруг ожил и со всей мочи ударил дядю Васю по пяткам! Инженер по коммуникациям, не готовый к такому повороту событий, чуть не пробил головой потолок! Его спасла только хорошая реакция, позволившая ухватиться рукой за стойку стеллажа.
Звонок на пульте залился яростным звоном, и тут же внутри модуля ярко вспыхнул свет!
«Видно дела у Йыкххха идут не вполне хорошо», – решил про себя дядя Вася.
– Плохо дело! – подтвердила его мысли Зоя.
Разбуженная неожиданной тревогой, она с трудом пробиралась к пульту, так же цепляясь за стеллажи.
Модуль-Кубик теперь раскачивало словно он попал в морской шторм. Невесомость, царившая на борту, только усугубляла положение. Не каждому приятно наблюдать, как стенки помещения, казавшиеся такими прочными и надёжными, мечутся из стороны в сторону, норовя превратить человека в шарик от пинг-понга, прыгающий между двумя ракетками.
– Что это?
– Колики! Колики у Йыкххха! – моментально, даже ещё не поглядев в экран, определила Зоя.
Девушка, с серьёзным и решительным выражением лица, проскользнула мимо дяди Васи. Скомандовала:
– Держи меня! Как вчера!
Василию пришлось отцепиться от спасительной стеллажной стойки и вновь принять на себя обязанности «группы поддержки» за талию.
Но в этот раз его задача оказалась в тысячу раз сложнее!
Ему, распёртому между внутримодульных конструкций, приходилось преодолевать инерцию сразу двух тел – и своего, и Зоиного. Сил, конечно, дяде Васе было не занимать, но от того, что рывки младенца, а вместе с ним и модуля, были хаотичными, «специалисту по поддержке» нужно было быть постоянно начеку!
Это напоминало рыбалку в маленькой утлой лодчонке, плывущей в бурном море. С той разницей, что волны здесь накатывали с разных сторон и не имели почти никакой амплитуды. А ещё это напоминало горки в парке аттракционов.
Свободновисящего в пустоте младенца выгибало и перекручивало, словно в корчах. И согласно его движениям, ходуном ходил и модуль на его груди.
А уж о том, что Кубик может сорваться с Йыкххха и бешеная качка прекратиться, оставалось только мечтать! Видимо, Зоя прикрепила Кубик на совесть.
Девушка стоически переносила, может быть, не самую «нежную» хватку дядивасиных рук на собственной талии. Но ей и некогда было обращать на это внимание! Она целиком ушла в работу:
– Надо нагреть «ладошку»! Быстро! Не знаю, хватит ли энергии, но тепло нужно обязательно!
Светильники в модуле начали тускнеть, как будто из них всех разом выкачивали свет.
– Ну! Давай же!
Раздался громкий щелчок, и свет погас полностью.
Зоя уже чуть не плакала:
– Нет! Только не сейчас!
Снова раздался щелчок, и светильники загорелись. Еле-еле, лишь слегка, раздвигая космическую тьму.
Зоя бросила колдовать над пультом и повернулась к Василию, насколько позволяла его хватка:
– Не получается! «Ладошку» я нагреваю, но двигать её уже не могу! Энергии не хватает! Ой!
«Ой!», произнесённое ею в конце тирады, было следствием того, что в это время модуль качнуло особенно сильно, и Зоя чуть было не стукнулась носом о пульт. Всё-таки Василий держал её только лишь за талию, не в силах контролировать всё остальное.
Нужно было сделать хоть небольшую передышку.
Видя, что пульт, тоже лишённый необходимой энергии, Зое больше ничем помочь не может, дядя Вася буквально выдернул девушку оттуда, и затолкнул в ту же щель между пультом и стеллажом, где находился сам. Прижал к себе. Вовсе безо всякой задней мысли, между прочим, просто в таком положении держать и её и себя было гораздо легче.
Казалось, Зоя вовсе не заметила своего перемещения. Её лицо было отрешённо-сосредоточенным и в тоже время немного растерянным. Видимо, ни одна инструкция, которые она перебирала в уме, не могли ничем помочь в данной ситуации.
Василию стало искренне жаль девушку, но что он мог сейчас поделать? Только попробовать подбодрить:
– А может оно само пройдёт?
Зоя отчаянно помотала головой:
– Может и пройдёт. Но так нельзя! Ему надо помочь! Ему больно!
Она умоляюще взглянула в глаза Василию:
– Надо что-то делать! Но что? Что? Что?
И её маленький, но крепкий кулачок, в такт произносимым словам, чувствительно ударял дядю Васю в грудь.
От очередного рывка, из щели между стеллажами вылетела отломанная накануне спинка кресла. Повисела посреди прохода, словно раздумывая – в какую сторону податься? Но, когда стенки модуля снова пришли в движение, исчезла где-то в недрах шкафов, подхваченная силой инерции. Тут же стало слышно, как там сорвался с места и загремел какой-то прибор.
И если раньше, внутри Кубика всё происходило в относительной тишине, то теперь звуков становилось всё больше, и они говорили о новых разрушениях.
До инженера по жизнеобеспечению начало со всей отчётливостью доходить, что, даже если у гомункулуса когда-нибудь и «пройдёт», то у модуля – их единственного оплота на просторах Вселенной, может и не «пройти». Слишком долго продолжаться это не могло – очень скоро руины внутри их убежища начнут расти в геометрической прогрессии!
«Что делать? Видимо, для начала подумать», – для дяди Васи пока что это было единственно верным решением.
– А что это за «ладошка»? Это та лопатка на манипуляторе?
Грохот внутри Кубика нарастал, так, что приходилось уже почти кричать.
– Да! Ею, когда она нагреется и станет тёплой, нужно погладить Йыкххха по животику! По часовой стрелке! Понимаешь, он поел, и теперь у него колики! Ты знаешь, что такое “колики”?
Теперь настала очередь инженера по коммуникациям отрицательно мотать головой.
Весь список знакомых ему заболеваний можно было пересчитать по пальцам одной руки: ссадины, порезы, ушибы, синяки и шишки. Никаких «колик» в его медицинской энциклопедии не значилось. Там вообще на букву «К» фигурировало одно только слово – «клизма». Да и то, относилось оно скорее к воспитательным средствам, чем к лечебным.
– Нет, а что это?!
На лице Зои отразилась некоторая досада – видимо дядя Вася и впрямь не знал каких-то простых и понятных всем вещей.
Потом начала говорить, стараясь тщательно подбирать слова:
– Вот, смотри. Он поел.
– Ну.
– Подожди. Он поел. Он же должен кушать, правильно?
– Ну.
– А то, что он скушал, он должен переварить, правильно?
– Ну, да…
– А от того, что он скушал и переварил, у него в животике скопились газики. Ну, газы, понимаешь? Они скопились, и им никак самим не выйти! Он крутится, вертится, выгибается, но газики не выходят! Ему надо помочь их выпустить.
Несмотря на всю отчаянность положения, дяде Васе стало смешно. Их приключения и впрямь начали напоминать какую-то фантасмагорию.
Сначала изувеченное врачебно-космическое кресло. Теперь ещё и космический младенец – жертва метеоризма. Уж про метеоризм, инженер по жизнеобеспечению знал не понаслышке! На Станции, с её ограниченной системой вентиляции, это не самое приятное дело. Если парни узнают, что у них тут за проблемы были, засмеют! Анекдоты слагать будут!
Но в любом случае, никто, кроме дяди Васи, нынешнюю ситуацию исправить не мог:
– Ладно. Есть идея! Я выхожу в космос и глажу…эээ…Йыкххха этой лопатой по животу. По часовой стрелке. Годится?
Зоя поглядела на Василия сперва озадаченно, затем испуганно. Потом опять помотала головой:
– Нет! Даже не думай!
Теперь и дяде Васе настала очередь удивиться:
– Почему?
– Скафандр у нас только один и он тебе даже на нос не налезет! А без скафандра я тебя не пущу!.. Боюсь! – последнее слово прозвучало как-то по-детски тоненько, и в огромных карих глазах начали наворачиваться слёзы.
Конечно, Василию была донельзя приятна такая забота, но он сделал вид, что сердится:
– Ну, это ты брось! Пять-десять минут погоды в космосе не сделают! Даже если час. Не впервой.
Зоя, по чисто женской привычке, попыталась спорить, выдавая на-гора один аргумент за другим:
– Я сама! Ты не умеешь! У меня скафандр! А у тебя спина больная!
Дядя Вася, конечно, мог бы рассердиться по-настоящему. Но в то же время он прекрасно понимал, что девушка сейчас просто разрывается от беспокойства между своим воспитанником Йыкхххом и им – Василием.
Сердиться на неё за это он был не способен. Никак не способен! Но панику на борту, по всем законам жанра, полагалось давить в самом зародыше. Тем более, что в рукаве у него была ещё пара козырных тузов:
– Успокойся! Давай держать себя в руках! Давай спорить не будем, а будем думать и логически рассуждать. Держись здесь! – дядя Вася выпустил Зою из объятий, предоставив ей самостоятельно держаться за стойки.
Это был хитрый ход с его стороны. Теперь ей приходилось самой страховать себя от дёргающихся стен, а это здорово отвлекало от ненужных мыслей. А Василию нужно было во что бы то ни стало говорить уверенно и весомо, по возможности загибая пальцы:
– Во-первых, ты когда-нибудь эти манипуляторы вручную ворочала? Думаю, что нет. А там как раз сила и потребуется. А в невесомости это делать будет в сто раз сложнее. Вспомни, как с малюсенькими-то джойстиками мучилась! Во-вторых, твоё капитанское дело – быть на борту судна и всё держать под контролем. А уж мы – простые матросы, пойдём по вантам лазать. В-третьих – смотри сюда!
И дядя Вася, нисколько не сомневаясь, что способности его организма к самовосстановлению не подведут, повернулся на пару секунд к девушке спиной.
Несмотря на царившую внутри модуля полутьму, эффект оказался таким, на какой и рассчитывал дядя Вася – Зоя охнула:
– Вот это да! Как же?.. Как же так? У тебя ведь там живого места не было!
– А теперь живые места есть. Зато других вариантов у нас нет. Так, что не спорь! – Василий ободряюще улыбнулся. – И не переживай ты так… Всё обойдётся. Только скафандр одень на всякий случай. Посиди здесь, я сейчас его принесу.
Дядя Вася осторожно выглянул из их с Зоей убежища в щели между пультом и стеллажом.
Разрушение Кубика продолжалось всевозрастающими темпами. Свободное пространство модуля постепенно становилось несвободным, заполняясь кусками пластика, металла и прочего хлама, в который превращались хрупкие приборы и шкафы телеметрии.
Для того чтобы преодолеть расстояние не больше пяти метров, до места где висел скафандр, нужно было очень точно пролететь между качающимися туда-сюда стенами. Не задев при этом ни одного стеллажа!
Любой удар о взбесившиеся внутренности модуля мог сделать из инженера по коммуникациям бильярдный шар, отскакивающий от бортов с постоянно возрастающей силой.
Дяде Васе пришлось одной рукой буквально выдвинуть себя из укрытия в свободное пространство. Таким образом, чтобы его тело было меньше подвержено качке. Он нацелился как можно точнее и, поймав момент, рывком придал телу ускорение, как этот делает спортсмен, подтягивающийся на турнике.
Он всё рассчитал абсолютно точно, и его полёт, без особых помех, окончился бы в намеченной точке, но кое-кто, точнее – «кое-что», было против этого и уже вынашивало коварные планы!
Стоило Василию поравняться с тем местом, где когда-то находилось кресло, как на противоположной от пульта стороне, с грохотом распахнулись дверцы шкафа! И оттуда, со скоростью пушечного ядра, хищно помахивая обрывками страховочных ремней, вылетела местная разрушительница – спинка врачебно-космического кресла!
Просвистела в миллиметре от дядивасиного виска, видно, пытаясь одним выстрелом убить двух зайцев – и дядю Васю, и ни в чём не повинный пульт.
Василию Семёновичу пришлось на ходу менять планы, и свои, и свихнувшейся спинки, вообразившей себя крылатой ракетой!
Он успел перехватить злосчастную деталь мебели буквально у самой её цели! Ещё минута ушла на то, чтобы как следует привязать этот снаряд кусками ремней к стойке первого попавшегося стеллажа. Причём этот процесс стоил дяде Васе немало трудов – привязываемая спинка, подстёгиваемая раскачивающейся стойкой, сопротивлялась, брыкалась, только что не кусалась, норовя снова отправиться в полёт!
Хорошо хоть обратный путь, даже со скафандром в одной руке, шлемом с засунутыми внутрь перчатками в другой и страховочным поясом в зубах, потребовал гораздо меньше времени и сил.
Василий помог Зое запрыгнуть в скафандр. На девушке уже лица не было от беспокойства – она, конечно, видела сражение Василия со спинкой-разрушительницей. Наверно, в полумраке это выглядело особенно жутко! Но и от этого зрелища способности соображать она не потеряла, как только Зоя собралась надеть пояс, её вдруг осенило:
– А твоя страховка?! А связь?! Твой пояс остался там висеть! – Зоя указала пальцем в сторону иллюминатора. – Мне его расстегнуть пришлось, иначе было никак!
Насчёт страховки девушка была абсолютно права.
Находиться без надёжной привязи на поверхности дёргающегося Кубика было бы полнейшим безумием. Одно неверное движение могло привести к тому, что дядя Вася, как из пращи слетел бы с поверхности модуля, всё-таки сила притяжения Василия к Кубику была совсем незначительной, из-за небольшой разницы масс.
Но «спасателю гигантских младенцев от колик» отступать было некуда!
– Ничего страшного! Есть здесь у тебя в запасе простой страховочный конец? Привяжу к лямкам и дело с концом! – дядя Вася улыбнулся и показательно щёлкнул себя по груди лямками своих штанов словно подтяжками.
Но, спустя секунду, от этой идеи не осталось и камня на камне – Зоя страдальчески поморщилась:
– Ничего такого… Только на поясе… магнитные, – и протянула ему собственный страховочный пояс. – Попробуй надеть.
Дядя Вася с сомнением повертел в руках столь необходимый сейчас предмет одежды. Прикинул на свою талию.
Размерчик был явно маловат. Даже если одновременно выдохнуть всё, что накопилось в лёгких за эти годы, подтянуть желудок к позвоночнику и прикинуться ручкой от швабры…
– А ты как? Ты же сама без страховки останешься!
– Да не нужен он мне здесь! – Зоя уже почти сердилась. – А если что произойдёт…
Девушка махнула рукой, видимо пытаясь показать, что терять им всё равно нечего.
Улучив момент, когда качка на секунду стихла, она подобралась ближе и с решительным видом зацепилась ногами за ближайшую стойку.
Василию подумалось, что такая манера фиксировать себя в интерьере, у них начинает входить в привычку. Как бы хвосты расти не начали!
Потом Зоя отобрала у дяди Васи пояс и дважды обернула им дядивасино левое плечо. Попыталась застегнуть. Но пряжки щёлкнули только тогда, когда Василий полностью распрямил руку. Осторожно согнул её обратно. Напряг бицепс.
Материал – прочная и гибкая, металлизированная на молекулярном уровне силикатная ткань, заскрипел, но выдержал. И хотя рука дяди Васи оказалась словно в тисках, хотя края пояса, свёрнутого восьмёркой, врезались в кожу немилосердно, он решил поменьше обращать на это внимания.
– Знаешь, как им пользоваться?
Василий только пожал плечами:
– Да разберусь по ходу дела!
И в самом деле, инженер по системам жизнеобеспечения с такими как у Зои хитромудрыми страховочными поясами ещё дела не имел. Сколько бы раз ему не приходилось выходить в открытый космос, он всегда выбирал что-нибудь попроще и, как ему казалось, понадёжнее.
Но Зою его слова явно не устроили.
И она тут же взялась за быстрый инструктаж, пользуясь своим пальчиком, словно учительница указкой:
– Вот, смотри сюда! Здесь горит красный огонёк. Видишь? Он говорит о том, что на магниты энергия не подаётся. Переводишь этот ползунок влево до щелчка…
Дяде Васе не слишком удобно было наблюдать, что там у него делается на плече – приходилось выворачивать шею и выкручивать руку во все стороны.
– Загорелся синий огонёк – магниты включены и их можно использовать. Вытаскиваешь любой из тросов за головку, предварительно нажав на неё, и прикрепляешь к любой поверхности. И если всё срабатывает хорошо, огонёк становиться зелёным.
Чувствовалось, что Зоя входит во вкус.
Несмотря на не самую спокойную обстановку, несмотря на то, что они торопились как могли, девушка, видимо, считала, что можно предупредить любую опасность с помощью тщательного инструктажа:
– Чтобы освободиться, нужно нажать вот эту кнопку и перевести ползунок вправо. И если что-то пошло не так, если тебя начало относить от борта, нужно просто стукнуть рукой по ползунку. Тогда все магниты выстрелят одновременно и автоматически прилипнут там куда попадут. Понял?
– Понял. Всё, я пошёл!
Василий развернулся и, цепляясь за стеллажи, отправился к выходному люку, когда его догнал испуганный вопль Зои:
– Подожди! А связь? А техника безопасности?
Но дяде Васе уже некогда было обсуждать на симпозиумах, заседать на заседаниях, участвовать в прениях и в любом другом виде обговаривать подробности. Посему, он предпочёл совсем короткий брифинг на ходу:
– Поглядывай в окно. Будем использовать язык жестов! Если покажу большой палец вверх – значит всё в порядке. Если палец вниз – значит всё пропало. Всё остальное будем решать в порядке поступления.
Не прерывая своей речи, инженер по системам стукнул по кнопке люка. Люк открылся, и в лицо Василию выпрыгнул широкий, гибкий рукав шлюзового отсека.
От неожиданности дядя Вася дёрнулся всем телом, а Зоя охнула. Он, конечно, совсем забыл про подробности шлюзования в стандартных модулях. А тем более – в нестандартных, где нет места для того, чтобы построить обычную шлюзовую камеру.
Дядя Вася, помогая себе руками, вплыл в рукав. Нажал ещё одну кнопку, матово светившуюся на ласковом на ощупь, бархатистом материале. Рукав, помедлив, среагировал. Один его конец, тот что свободно свисал внутрь модуля, закрылся. Засвистел, выходя, воздух.
И инженер по коммуникациям неожиданно оказался в западне!
Пока рукав шлюза был сам по себе, качка модуля почти на него не действовала, лёгкую гибкую трубу только слегка покачивало.
Но когда в ней оказалась бренная тушка дяди Васи, и весь воздух был откачан, рукав обрёл массу и инерцию! Он мгновенно ожил и стал похож на садовый шланг, в котором застряла не в меру любопытная лягушка.
Для начала Василия стукнуло рёбрами о стену.
Шлюзовой рукав, точнее, его автоматика, видимо решил, что произошло нечто экстраординарное и принялся на это экстраординарное реагировать, как умел. Стенки его, вдруг, вместо гибких, но прочных, стали мягкими и податливыми, превратив трубу в некое подобие мешка или кокона.
А точнее – боксёрской груши.
Дядя Вася, оказавшийся внутри этой груши, ничего с этим поделать, конечно, не мог. Ему невозможно стало даже как следует выставить руки для амортизации, в коконе, в котором он оказался, стало тесно.
Воздух, окружающий получившийся мешок, яростно сжимал то пространство, которое мерзкие людишки только что заставили его покинуть!
И ничего хорошего действия автоматики дяде Васе не принесли, его тут же с размаху приложило к какой-то, весьма твёрдой в ощущениях – то ли полке, то ли стойке, а потом, мощно качнуло вперёд головой, в ту сторону, где за горловиной мешка скрывался космос.
Дядя Вася, преодолев сопротивление кокона, вытянул руки над собой, чтобы защитить голову.
И в этот момент горловина рукава раскрылась!
Давление сжимавшего шлюзовой рукав воздуха, помноженное на ускорение порождённое качкой, с силой вытолкнуло дядю Васю в космос, вывернув этот самый рукав наизнанку, и несчастный инженер по коммуникациям, как был – в позе ныряльщика, так и вылетел в открытое космическое пространство.
Ни схватиться за рукав, ни затормозить каким-либо образом, дядя Вася просто не успел.
Скорость дядивасиного тела при вылете была, конечно, поменьше чем у пушечного снаряда, но тоже “будь здоров”!
Что делать в такой ситуации он просто себе не представлял и так бы и унёсся в космические просторы навсегда, слившись с ними в единое целое.
Но время в момент настоящей смертельной опасности спрессовалось для дяди Васи в плотный комок! В кровь хлынул поток адреналина, и где-то, в глубинах мозга вспыхнули, словно огненный транспарант, слова из только что проведённого Зоей инструктажа:
«И если тебя начало относить от борта, нужно просто стукнуть рукой по ползунку».
Дядя Вася судорожно впился взглядом в собственное левое плечо. Нащупал пальцами ползунок и хлопнул ладонью по этому еле заметному бугорку на материи страховочного пояса.
Эффект от этого действия очень поразил инженера по коммуникациям!
Причём поразил три раза: один раз в глаз, и два раза – в бок и в ногу.
Выстрелившие во все стороны головки страховочных фалов, штук двадцать, выметнулись из пояса на руке дяди Васи словно стая взбесившихся змей, образовав вокруг того ровную сферу!
Почти ровную. За исключением тех мест, где они сразу встретили препятствие в виде дядивасиного тела.
И всё-таки этого хватило! И длинны тросов оказалось достаточно. Штуки три металлических змей впились в разноцветные грани Кубика!
Где-то внутри пояса что-то включилось, и Василия, сначала плавно затормозило, а потом начало медленно подтягивать обратно, к ставшему вдруг таким родным модулю.
Дяде Васе было очень больно.
Дяде Васе было очень-очень больно! Особенно больно левому глазу, который почти тут же заплыл.
Но дядя Вася этого почти и не заметил, его ещё немного трясло от порции адреналина, которую он не заказывал.
Очередное спасение из очередной беды оказалось почему-то слишком уж болезненным и нервирующим.
Вообще – все те неприятности, что преследовали Василия Семёновича Чумового вот уже пару дней, постоянно чередовались со странно удачными стечениями обстоятельств.
Вовремя что-то случалось, вовремя приходили какие-то мысли. Дядю Васю не подводила реакция.
Как будто кто-то скрупулёзно расставил в шахматном порядке удачи и неудачи. Расписал заранее всё, что должно было приключиться с непутёвым инженером по коммуникациям.
«Ну, «писатель»! Ну, я тебя!..» – но мысли своей дядя Вася додумать не успел, потому что, как раз в этот момент страховочные тросы дёрнуло, и он посмотрел здоровым глазом в ту сторону, куда они его тянули. Туда, где летел в пространстве гомункулус Йыкххх, с прикреплённым к его груди Кубиком.
Наконец-то, Василию в первый раз удалось разглядеть эту картину со стороны и целиком. Хоть и одним глазом.
«Мальчик!»
Это открытие почему-то поразило дядю Васю не хуже головок страховочных тросов – до глубины души! Но ведь и Зоя всегда говорила об Йыкхххе в мужском роде! А теперь, увиденное не оставляло абсолютно никаких сомнений.
«Что ж они не надели-то на него ничего? Пелёнки там, или… этих…как их… подгузников?»
И в самом деле, новорожденный гигантский младенец был абсолютно гол! Если не считать лёгкого пушка на голове и длиннющих ресниц.
Дяде Васе, тоже, кстати, пренебрегавшему одеждой, такое положение показалось абсолютно несправедливым:
«Ну, ужо вернёмся – задам вопрос!»
Но это дело «инженеру по жизнеобеспечению гомункулусов» приходилось отложить в долгий ящик, потому что страховочные тросы притянули, наконец, настрадавшееся дядивасино тело к тому месту, куда им удалось прикрепиться. К модулю-Кубику.
Юркнули в свои норки на поясе головки фалов, но те, что тянули дядю Васю, так и остались приклеенными к борту модуля.
Умная автоматика страховочного пояса предусмотрительно остановила свою работу по подтягиванию дядивасиного тела метрах в десяти от места назначения, словно бы намекая: «А теперь сам!»
И в самом деле – это было верное решение, Йыкххху всё ещё было плохо. Подтяни тросы дядю Васю ближе, и у дяди Васи начались бы нешуточные проблемы.
Зацепиться за дёргающийся модуль оказалось не так-то просто! Не сразу Василию удалось поймать хоть какую-то амплитуду в движениях «малыша».
Дёргались страховочные фалы, ходуном ходил сам Кубик, но всё-таки, дяде Васе удалось влиться в ритм, вцепившись руками в обрывок какого-то толстого и жёсткого гофрированного шланга.
Отсоединять страховочные фалы от модуля Василий не стал. Рисковать жизнью, оставшись без страховки, ему теперь даже и в голову не приходило! Пусть даже тросы запутаются где-нибудь, всё равно так было спокойнее и надёжнее.
Боль в животе, заставляла космического младенца, то выкручиваться словно кота, падающего с крыши, то подтягивать коленки к груди. Он размахивал своими «ручонками» – каждая величиной с толстенное дерево, то пытаясь запихнуть оба кулака себе в рот, то отмахиваясь ими как от мух. А попадать под такую «горячую руку» дяде Васе явно не стоило!
И о том, чтобы добраться до иллюминатора и сообщить Зое, что с ним всё в порядке, тоже речи не шло – ползти по поверхности Кубика лишние десятки метров, среди хитросплетений обрывков коммуникаций разной степени хитросплетённости, было явно неразумно. Да и времени терять не стоило. Лучше уж потом.
Манипулятор, к которому инженеру по коммуникациям предстояло добраться, начинался где-то внутри всех этих хитросплетений.
Дядя Вася ухватился за меховую обшивку манипулятора, оказавшегося, кстати, изрядной длины и толщины, что на экране пульта как-то не угадывалось, и пополз по нему к «ладошке».
Но тут же Василию пришла в голову одна простая и естественная мысль:
«Точка опоры!»
Перед воспалённым воображением инженера по коммуникациям снова замаячил призрак великого древнегреческого механика и геометра!
Двигать манипулятором, сидя в позе медведя-коалы на самом манипуляторе, было, конечно, невозможно! Так же невозможно, как и встать прямо на извивающегося от колик Йыкххха. Нужно было найти что-то ещё, достаточно жёсткое и такое же длинное – на чём можно было бы держаться, пока идёт работа.
Василий поднял голову и осмотрелся. Совсем недалеко, почти параллельно манипулятору, которым предстояло лечить Йыкххха, тянулся куда-то вдаль ещё один – такая же труба-гусеница в меховой одёжке, примерно такой же длины и толщины.
Для чего предназначался этот инструмент, дядя Вася даже и не догадывался, но выглядел сосед-манипулятор достаточно зловеще.
Насколько мог рассмотреть Василий Семёнович – на самом конце устройства, было насажено что-то вроде поворотной головки, буквально утыканной разными по форме, жутковатыми на вид, приспособлениями. Из всего этого набора «палача-любителя времён средневековья», особенно выделялось что-то вроде гигантских ножниц, конусообразная труба непонятного назначения и что-то, напоминающее то ли горлышко огромного тюбика, то ли черепашью шею.
Но дяде Васе в данный момент было не до разгадывания манипуляторных кроссвордов. Эту штуку нужно было как-то подтащить поближе.
Сидя на одном манипуляторе, Василий попытался дотянуться рукой до поверхности соседнего.
Тщетно.
Потом ногой, памятуя о том, что у человека нога обычно длиннее руки.
Без толку.
И на этом Василий Семёнович практически исчерпал свои возможности по «дотягиванию». А чем ещё можно было подтащить к себе этого упрямого удава? Не зубами же! Хотя дядя Вася на всякий случай прикинул и такую возможность.
Не реально!
Что ещё оставалось? Двигать предметы взглядом, располагая лишь одним здоровым глазом было, конечно же, невозможно. Правда, дядя Вася и двумя глазами этого делать не умел.
«Ну, же! Как?! Как это сделать?!! Идею давай, «писатель» хренов!» – про себя зарычал инженер по коммуникациям, ни к кому, собственно, не обращаясь.
Но, то ли у воображаемого «писателя» случился кризис воображения, то ли его вовсе не существовало в природе, однако, ничего путного, каким-нибудь чудесным образом, в голову дяди Васи так и не пришло.
Приходилось действовать самому.
Василий Семёныч подёргал за страховочные фалы, так и торчавшие из пояса на его плече – те три, что были до сих пор прикреплены к модулю. Тросы выходили легко, почти без сопротивления, сейчас это было важно.
Василий обхватил ногами «гусеницу» манипулятора, на котором сидел и, осторожно перебирая руками, сделал вокруг неё полный оборот. Теперь на поверхности «трубы» образовалась петля фалов из пояса. Оставшейся длины страховочных тросов должно было хватить с избытком.
Затем дядя Вася прицелился и прыгнул в сторону соседнего манипулятора. Его задачу немного облегчало то, что, несмотря на все выкрутасы Йыкххха, относительно друг друга эти механизмы были почти неподвижны.
Зато существовала достаточно большая опасность, что «манипулятор-с-лопаткой» от толчка просто-напросто отъедет назад, не позволив совершить прыжок. Но, к счастью, этого не произошло! Механизм выдержал, а «манипулятор-экзекутор» не стал уворачиваться от дяди Васи, попав прямо в его распростёртые объятия!
Не выпуская трубу второго манипулятора из объятий, Василий, с ловкостью акробата, так же сделал вокруг неё почти полный оборот. Потом прыгнул обратно.
Угнездившись верхом на первом манипуляторе, инженер по коммуникациям осторожно попробовал натянуть образовавшиеся из тросов «вожжи». Это должно было подействовать!
Дядя Вася чуть помешкал, прежде чем прикладывать силу, ему была ещё очень памятна хлипкая спинка кресла, которую он оторвал, практически не напрягаясь. Так… потянув слегка. Повредить же такую необходимую вещь, как этот механизм, показалось Василию совершенно немыслимым!
Но решаться было надо!
Осторожно наращивая усилие, дядя Вася потянул за «вожжи». Поначалу никакого эффекта не последовало. Затем Василий вдруг почувствовал всем телом, как манипулятор под ним оживает. Что-то под его пятой точкой опоры мелко завибрировало, и Василий Семёнович, будто и впрямь верхом на коне, подъехал к манипулятору-экзекутору.
Это означало, что в тот механизм, на котором восседал инженер по коммуникациям, подавалась энергия! Она почти вся уходила на подогрев «ладошки» и её оставалось слишком мало для того, чтобы двигать манипулятор дистанционно, но вполне достаточно, чтобы усилием рук оживить его хотя бы на некоторое время.
Задачу облегчало ещё и то, что тот механизм, на который затем перебрался Василий, и который был похож на мечту средневекового мастера пыток, был более жёстким и неподвижным. Видимо, энергия в него не подавалась вовсе.
Тросы страховочного пояса теперь явно мешали, пришлось вспоминать чему учила Зоя и убирать их в пояс, на место. Процесс этот был не быстрым, зато дядя Вася сберёг в целости второй глаз!
Дальнейшее уже было делом техники. Не забывая держать под контролем оба манипулятора, дядя Вася прополз дальше, оказавшись почти над самым йыкххховым животом.
Эта часть тела космического младенца и впрямь выглядела огромным белым куполом. Этакой поверхностью небольшой планетки, с кратером пупка, чуть ниже полюса.
Дальше лезть было опасно – ноги младенца будто бы жили какой-то своей жизнью. Сгибались, рывком подтягиваясь к животу, разгибались, будто за них дёргал кто-то невидимый. Туда точно лучше было не соваться.
Василий, преодолевая сопротивление ослабевшего механизма, изогнул манипулятор-лопатку дугой. Так, чтобы сама «ладошка» плотно прилегла к куполу страдающего от колик живота.
«Гладить живот по часовой стрелке».
Дяде Васе не требовалось объяснять, как это делается и что это такое – «по часовой стрелке». Вот уже несколько лет своей взрослой жизни, дядя Вася только тем и занимался, что откручивал-закручивал что-нибудь по часовой стрелке и против. Ещё раз, спасибо Архимеду!
«И-раз, и-два, и-три…» – круг за кругом ходила «лопатка» в умелых руках спасателя космических младенцев, по белеющему в космическом мраке животу-планете.
Дядя Вася абсолютно не помнил, до скольки пришлось считать ему в первый раз. Но эффект от своего упражнения он запомнил надолго.
«Ладошка» будто бы чуть-чуть подалась вниз, конечности Йыкххха взбрыкнули и застыли.
А дядю Васю сорвало с манипулятора, за который он держался ногами, и кинуло спиной вперёд, прямо на живот затихшего на секунду младенца.
Упал Василий Семёнович мягко, на нечто странно тёплое и слегка амортизирующее. Пару секунд полежал на спине, приходя в себя и пытаясь осознать, что же на сей раз произошло? Перекатился на грудь.
Да, несомненно, он лежал прямо на йыкххховом животе, чуть ниже его пупка.
По всей видимости, исходящие из Йыкххха газы, или «газики» как их изволила величать Зоя, произвели тормозящий всю систему – младенца, модуль и дядю Васю, эффект. Поэтому-то, сила инерции при торможении и сорвала Василия с насиженного места, позволив его телу обрести вес.
«Что? Всё?» – дядя Вася искренне надеялся, что его работа «лопаткой» помогла утихомирить вселенский шторм.
Несколько секунд и впрямь было тихо, и Василий Семёнович уже упёрся руками, собираясь встать.
Но то, что он увидел ещё через секунду, заставило его просто подпрыгнуть! К Василию, с бешеной скоростью, приближались огромные бело-розовые коленки! Шторм разгорался с новой силой.
Инженер по жизнеобеспечению белкой вскарабкался по манипулятору-лопатке обратно на свой насест!
Работать.
«Раз, два, три, четыре, пять…Как там Зоя?» – забеспокоился Василий, сбившись со счёта. Он-то от толчка упал на мягкое, а ей каково пришлось, в железных внутренностях модуля?
Ответа на этот волнующий вопрос у него пока не было. Да и некогда было предаваться тревогам, потому что младенец снова «тормознул». На этот раз чуть послабее.
К тому же дядя Вася уже был готов к чему-то подобному, и на сей раз обошлось без эксцессов.
Не доверяя наступившей «тишине» и спокойствию, Василий Семёнович ещё минут десять возил грелкой-«ладошкой» по выступающему животу Йыкххха.
Третий раз получился совсем слабым, почти незаметным. Можно было отодвигать манипулятор и, с чувством выполненного долга отправляться отдыхать.
Впрочем, дядя Вася не слишком-то устал физически. Скорее, до предела вымотался нервно. Но, помимо удовлетворения от хорошо проделанной работы, у него был ещё один повод для радости – распухший от удара глаз начинал понемногу видеть.
Он видел, как начал понемногу оживать модуль-Кубик.
Откуда-то блеснул свет. Шевельнулась и уставилась на дядю Васю видеокамера на пантографе – хитроумном штативе. Это означало, что Зоя наконец-то могла за ним наблюдать – иллюминатор модуля, из-за того, что тот был прикреплён именно к груди Йыкххха, рассмотреть самого Йыкххха и вместе с ним дядю Васю, было невозможно.
Василий помахал рукой, потом показал камере большой палец вверх – дескать всё в порядке!
***
Когда он, безо всяких излишних приключений, забрался внутрь Кубика, его встретило уже знакомое жужжание пылесоса и чуть приглушённый голос Зои:
– Справа на стеллаже висит тряпка. Возьми и дыши через неё.
И впрямь, в модуле-Кубике надо было дышать осторожно. В воздухе плавало множество обломков от аппаратуры, от больших кусков пластика до мельчайшей металлической пыли.
«Эка тут всё разбабахало!» – с удивлением подумал дядя Вася, хватая со стеллажа «тряпку» – рукав от Зоиного костюма, и прикладывая его ко рту.
Надо было немного отдышаться после космических приключений. Тем более, что рукав пах так приятно – утренним росистым лугом, солнечным летом! Ещё чем-то, чего дядя Вася не мог определить, но очень родным и знакомым.
Инженер по коммуникациям даже не предполагал, что так может пахнуть женщина!
Дядя Вася, решив про себя, что это такие духи, и они ему определённо нравятся, принялся помогать Зое в нелёгком деле уборки.
Мелочь уходила в пылесос, крупные куски – в утилизатор. Самые большие дядя Вася ломал руками и пропихивал туда же – в жадно распахнутый утилизаторный зев.
Воздух постепенно очищался, и уже можно стало более-менее безопасно дышать.
Несмотря на это, дяде Васе становилось всё тревожнее и тревожнее.
За всё время их совместной уборки, Зоя на него ни разу не посмотрела!
Сначала они и впрямь сквозь массу обломков видели друг-друга с трудом. Потом причиной могла стать их занятость уборкой…
Теперь же причин для подобной обструкции с её стороны он не видел.
Всё ещё одетая в скафандр, но с завязанными вокруг талии рукавами, Зоя уже начала колдовать над пультом, так и не кинув на дядю Васю даже взгляда. Как будто его вовсе не существовало.
Василий подплыл сзади к девушке, помялся немного, но всё же рискнул спросить:
– Что-нибудь… случилось?
Вопрос прозвучал по-идиотски. За прошедшее время столько всего произошло, что неподготовленный человек давно сошёл бы с ума!
Ответ прозвучал сухо и еле слышно:
– Да… случилось… Я тут чуть не поседела, когда тебя из шлюза выкинуло! Я ведь думала, что всё…
Зоя неожиданно повернулась, схватила Василия за лямки штанов и уткнулась колючей головой в его голую грудь:
– Я…я не знала, что делать… Совсем на знала… Это было так мучительно долго… пока магниты не стукнули!
Василий не удержался и мозолистой ладонью погладил Зою по голове. Ёжик её светло-каштановых волос уже начал потихоньку отрастать, хотя ещё кололся.
– Всё уже в порядке. Всё окончилось хорошо… Между прочим, твой инструктаж помог.
– Вот видишь! – Зоя вскинула голову и впервые посмотрела Василию в лицо.
Тут же запнулась, увидев «украшение». Отстранилась, разглядывая синяк, и «страшным» шёпотом произнесла:
– А это у тебя откуда?!
Дядя Вася тут же принял позу виноватого школьника:
– Да так… ходют тут всякие. «Поговорили» малость.
Зоя упёрла руки в бока и обвиняющим тоном произнесла:
– Опять подрался?! И когда ты только повзрослеешь?
Следующие пять минут они хохотали, снимая накопившееся напряжение. Хохотали самозабвенно, и непрерывно. Хохотали до тех пор, пока у них самих чуть не начались колики!
Чуть позже, когда смех утих, дядя Вася рассказал о своих приключениях, опуская некоторые подробности. Затем поинтересовался:
– А ты-то как торможение перенесла? Толчок был сильный!
– Да, ничего, – Зоя подняла правую руку. – О стеллаж немного поцарапалась. И ногами стукнулась. Но уже всё прошло.
На руке и впрямь была видна широкая ссадина, уже заклеенная прозрачным пластырем.
– А почему ты решил, что это было торможение? Нас, по-моему, ещё больше закрутило.
Звёзды в иллюминаторе и в самом деле вертелись теперь, как ошалелые.
Дядя Вася почему-то этого до сих пор не замечал. Но в том, что силой Йыкххховых «газиков» их полёт прилично затормозило, он был уверен:
– Жаль, проверить нечем.
– Как это нечем? – Зоя моментально встрепенулась. – У меня параллаксометр есть. Маленький, карманный. Он для других целей был сделан, для медицинских, но нашу скорость просчитает запросто!
Зоя вытащила из кармана скафандра небольшую коробочку величиной с ладонь и направила её в иллюминатор.
Посмотрела на то, что показал прибор. Задумалась:
– А знаешь, ты прав. Если опустить погрешности самого прибора и искажение стекла, мы почти стоим на месте. Жаль, что он треугольники считать не умеет. Тогда бы мы смогли вычислить, в какой стороне находится Станция. Сигнал подать, какой-нибудь.
Слова Зои про сигнал заставили дядю Васю буквально замереть, в попытках не спугнуть какую-то мысль.
Слабенькая мысль шебуршилась где-то в глубинах мозга, не в силах выйти наружу. Толку от неё сейчас было немного.
Тогда, оставив несчастную набираться сил, инженер по коммуникациям махнул рукой:
– В какой стороне находится Станция я и так знаю.
Зоя взглянула на Василия.
Он понял её взгляд – взгляд психиатра, столкнувшегося с «интересным случаем в практике». Такое количество всевозможных плоскостей вращения, которые испытывала система «Йыкххх плюс модуль», свело бы с ума любого человека, попытайся он просчитать, откуда они начали свой полёт.
Но дядю Васю эти взгляды уже давно перестали беспокоить, и он привычно и скучно начал объяснять:
– Ну… я не ясновидящий и не сумасшедший. Я просто чувствую всё время, откуда мы вылетели. У меня никогда в жизни не получалось заблудиться в лесу или где ещё. Можешь, конечно, мне не верить, но сейчас Станция относительно нас находится там… – дядивасин палец быстро начал рисовать в воздухе сильно запутанную кривую. Вращение модуля было сложным, но это дядю Васю нисколько не затрудняло.
Во время дядивасиных упражнений, напоминавших со стороны танец с воображаемой лентой – нечто сродни художественной гимнастике, Зоя даже не улыбнулась.
– Я тебе верю… Что же ты молчал-то до сих пор! А я-то голову ломаю, где мы находимся?!
Но дядя Вася только пожал плечами:
– Я не знаю где находится наш модуль и Йыкххх, если ты это имеешь в виду. Я знаю, где находится Станция! Разве это не разные вещи?
Зоя пару секунд удивлённо смотрела на Василия. Потом тряхнула головой, будто бы отгоняя навязчивую мысль. Медленно произнесла:
– Кажется я начинаю понимать, почему вы с Борисом Борисовичем друзья…
Сказано было это немного ревниво, и Зоя спохватилась. Засуетилась, кинулась к пульту:
– Я сейчас включу маневровые двигатели и попробую гасить вращения по плоскостям – одно за другим. Чтобы в Йыкххха не попасть, надо будет дюзы чуть в сторону направлять. Часть импульса мы потеряем, но зато будет гарантия, что Йыкххху не навредим. А ты показывай направление на Станцию!
– Держать тебя надо?
Но Зоя уже вся включилась в работу. Управлять курсовыми движениями модуля можно было всего одним небольшим джойстиком, другой рукой вцепившись в пульт.
– Сам держись за что-нибудь покрепче! Плавно маневрировать не получится.
В иллюминаторе затрепетали синие отсветы. И звёзды, вместо диких прыжков и запутанных восьмёрок, выстроились во вполне приличный хоровод. Бегали они, правда, пока не по прямой линии. Звёзды, галактики и туманности проносились за окном справа-налево, потом сверху-вниз, затем по диагонали, не в силах самостоятельно избрать какое-то одно направление.
Зоя вопросительно посмотрела на Василия:
– Показывай!
Не задумываясь, дядя Вася опять начал описывать пальцем сложную фигуру. Зоя с досадой воскликнула:
– Сложно! Не могу поймать основное направление!
Но инженер по коммуникациям не сильно-то разбирался в управлении космическими аппаратами и помочь дипломированному пилоту никак не мог.
– Ладно. Будем надеяться, что горючего хватит, чтобы погасить всё.
Снова в иллюминаторе мелькнули голубые сполохи. И небесный хоровод стал более упорядоченным.
Переключившись на камеру, девушка быстро осмотрела Йыкххха. После всех мучений, младенец спал без задних ног, и его не сильно тревожили все эти маневры.
Ещё несколько раз Зое приходилось включать двигатели, пока палец дяди Вася не упёрся в одну точку. В центр иллюминатора.
– У тебя получилось! Молодец! Умница!
Конечно, модуль с прикреплённым к нему Йыкхххом всё ещё вращался. Но уже вокруг одной единственной оси. Той оси, которая невидимой линией упиралась где-то далеко-далеко в Космическую Станцию имени Царёва-Бычковского.
– Ещё немного! – в голосе Зои росло напряжение. Наверное, заканчивалось горючее.
Дядя Вася давно уже перестал обращать внимание на толчки, сопровождавшие маневры. Они с Зоей привыкли, да и сами толчки делались всё слабее и всё короче, пока Зоя не выпустила джойстик управления из рук, и не произнесла, глядя сквозь иллюминатор куда-то в звёздные россыпи:
– Всё. Похоже всё, до капельки…
Видимо речь снова шла о горючем.
Тем не менее, вид за окном приобрёл законченность и относительную стабильность. Чёрная небесная сфера, раскрашенная тонкими мазками во все цвета радуги, неторопливо и величаво, хотя и явно заметно глазу, вращалась, удерживая модуль-Кубик во вполне стабильных осях координат.
Зоя оторвалась от созерцания успокоившейся Вселенной и повернулась к Василию:
– Ну? И что теперь?
Вопрос прозвучал тихо и как-то робко. Зоя, несомненно, устала от напряжения последних часов, от бесконечного мельтешения Вселенной в иллюминаторе, от уборок и беспокойства.
Василий никогда бы себе не простил, если бы хоть немного задержался с ответом.
Его идея обязательно должна была подарить Зое надежду! Вернуть силы для дальнейшей борьбы. Ведь речь шла о борьбе за жизнь. Пусть эта идея и не даст никакого эффекта, но она не должна позволить ей опустить руки, пока не закончится последний кислород.
Мысль, не желающую выходить наружу, пришлось подгонять чуть ли не пинками. Но её можно было понять. Она устала, потому, что шла издалека.
Она шла откуда-то из далёкого детства, из детских мечтаний и книг:
– Когда-то на планете Земля, люди придумали сигнал, который мог спасти. Позвать других людей на помощь. Он оказался абсолютно универсален. Сигнал можно было подать, и с помощью звука, и электромагнитного излучения, и света. Практически, как угодно! И он был понятен всем! У него было, поначалу, много названий, и разные народы называли его по-разному. Хотя сами авторы сигнала вовсе его никак не называли. Но потом, люди придумали для него название, которое понравилось всем! Потому что легко запоминалось. Это сигнал – «СОС». Сейчас уже мало кто помнит об этом удивительном сигнале, но когда-то он спас очень много людей! И с тонущих пароходов, и с недолетевших до аэродрома самолётов. Заблудившихся путников и попавших в ловушку разведчиков. Сейчас он почти забыт, и всюду царит электроника, которой не нужно вслушиваться в тишину и всматриваться во тьму. Электроника сама, на своём языке, подаёт, сама же и расшифровывает сигнал бедствия, который говорит спасателям гораздо больше, чем простой СОС, у которого всего-то девять знаков – три коротких сигнала, три длинных и снова три коротких. Которые все вместе только и могут сказать: «Спасите!» И больше ничего! Но, когда электроника отказывает, единственной надеждой человека остаётся этот самый, простенький сигнал СОС. Три коротких, три длинных, три коротких.
Василий замолчал и Зоя, до этого слушавшая его очень внимательно, даже заворожённо, всплеснула руками:
– Вот это да! Ты словно сказку рассказал! Очень красивую!
– Да, ну… – засмущался дядя Вася. – Просто в детстве книжки правильные читал.
– А ведь ты даже не представляешь, как ты прав! Мы не знаем ни одной звезды, ни одного естественного источника излучения, которые могли бы воссоздать подобную стабильную последовательность сигналов!
Девушка подхватилась и в мгновение ока оказалась у выключателя, которым гасился свет в модуле. Дядя Вася немного даже опешил – она поняла его идею с полуслова!
«Мне бы хоть одного такого помощника на Станцию!» – с непонятно откуда взявшейся тоской подумал инженер по коммуникациям. Но об этом приходилось только мечтать!
– Попробуем? Закрой глаза!
Василий послушно закрыл глаза. Ничего приятного в мигающем свете нет. Тем более, он предполагал, что мигать им предстояло ещё долго.
И кто его знает, даст ли это хоть какой-нибудь результат?
Три коротких, три длинных, три коротких…
Пауза.
Три коротких, три длинных, три коротких…
Зою мигание развлекало где-то полчаса. Потом она отдала бразды правления в руки Василия и пристроилась отдохнуть на одном из опустевших стеллажей. Хоть и невесомость, а без опоры спать неудобно.
Три коротких, три длинных, три коротких…
Дяде Васе пришла в голову очередная гениальная мысль, что если включать свет, а не выключать, то в темноте космоса их сигнал будет заметнее.
Три коротких, три длинных, три коротких…
Василий Семёнович поглядывал одним глазом на спящую Зою и размышлял – почему же он её не встретил раньше? То-есть, он конечно её раньше встречал на Станции, но как бы и не её…
Три коротких, три длинных, три коротких…
Василию вспомнился подслушанный разговор в Центральной Трубе. Вроде бы, сейчас она в кого-то влюблена? И в кого-то старше её. Наверное, в ББ? Словно юная студентка в преподавателя. То-то она так к нему щепетильно и ревностно относится!
Три коротких, три длинных, три коротких…
В модуле становилось душновато. Клонило в сон. Может, и нужно было бы включить регенератор воздуха, но с этим желательно было тянуть до последнего.
Три коротких, три длинных, три коротких…
Время перестало идти. Остановилось, улеглось пушистым чёрным котом под Зоин бок – подремать.
Три коротких, три длинных, три коротких…
Дядя Вася и сам задрёмывал время от времени. Хотя, это может быть ему просто казалось? Чтобы совсем не уснуть, Василий стал наблюдать звёздные красоты в иллюминаторе.
Три коротких, три длинных, три коротких…
В глазах начали плавать какие-то странные мошки. Отгонять их или ловить было бесполезно. Они роились где-то на самом краю зрения. Или сознания.
Три коротких, три длинных, три коротких…
Звёзд в иллюминаторе почему-то не оказалось. Зато сам иллюминатор вдруг расплылся в широкой улыбке и открыл глаза. Эти глаза пристально изучали внутренности модуля, будто бы проверяя, всё ли в порядке? Как будто Кубик вдруг ожил и решил заглянуть внутрь себя.
«Мы живы. Ничего нового. Чего уставился-то?» – сказал ему дядя Вася. А может быть почти сказал.
Иллюминатор улыбнулся ещё шире, и вдруг, что есть силы, загремел очень знакомым голосом:
– Вставай, просыпайся, рабочий народ!
Хочешь-не хочешь, но дяде Васе пришлось проснуться.
В иллюминаторе насмешливо улыбался и махал Василию рукой начальник спасательной службы Коля. Весельчак и балагур, душа любого коллектива и пилот от Бога!
По имени-отчеству, Николая Андреевича величали только на собраниях, заседаниях, и в присутствии представительных особ. А так – «Коля» и «Коля», несмотря на то, что человеку было уже за сорок пять.
От подсчётов количества спасённых им людей сходила с ума вычислительная техника, потому что это количество стремилось к бесконечности. О его свершениях и приключениях на ниве спасения людей в космосе, слагали сказки, легенды и тосты!
И к тому же он, как и дядя Вася, обладал несравненным чувством интуиции. И это немного роднило начальника всех спасателей и инженера по коммуникациям жизнеобеспечения.
– Привет! – Василий слегка удивился и махнул рукой в иллюминатор. Он и не подозревал, что Коля тоже умеет выходить в космос без скафандра.
Однако, Николай Андреевич то ли не увидел его жеста, то ли не услышал приветствия, и опять загрохотал:
– Эй, народ! Ну-ка, просыпайтесь! А-то я уже беспокоиться начинаю! А мне беспокоиться врачи не рекомендуют!
Пришлось дяде Васе проснуться ещё раз.
В модуле и в самом деле было душновато. И темно, несмотря на то, что в иллюминатор бил свет от яркого прожектора большого спасательного бота, висящего напротив.
Вокруг модуля сновали фигуры в скафандрах, и, конечно, ни одной без скафандра!
Зоя, скатившаяся от громкого голоса со своего стеллажа, подлетела к пульту:
– Дядя Коля? Это ты?
Вся передняя стенка Кубика, вместе с иллюминатором превращённая спасателями в звуковой динамик, опять загрохотала, на сей раз смехом:
– Ха-ха-ха! А кто же ещё? Здорово, крестница! Принимай гостей!
Василий невольно ощутил себя немного лишним в их разговоре. Его слух отчего-то резануло обращение Зои к Николаю – «дядя Коля». Родственники они, что ли? Крестниками-то главный спасатель числил всех, кого когда-нибудь ему удавалось спасти.
Впрочем, Зое и главному спасателю было не до инженера по коммуникациям.
– Дядя Коля, я тебя умоляю, убавь звук! – девушке приходилось перекрикивать резонирующие стенки модуля. – Йыкххха разбудишь!
После небольшой паузы, голос Николая Андреевича зазвучал намного тише:
– Да не спит он!
– Как не спит?!! – Зоя даже немного испугалась. Ведь это означало, что сигнализация, контролирующая Йыкххха, вышла из строя.
– Да так, не спит. Вон, глазёнки таращит. Чуть меня сейчас не поймал. Видно хватательный рефлекс разрабатывает, – главный спасатель опять засмеялся. – Я, конечно, понимаю, что ты на работе, но пока пусть Йыкххх самостоятельно позанимается, а мы с тобой нормальную связь наладим. Подачу воздуха мы вам подключили, энергоснабжение чуть позже, с ним повозиться придётся. А вот видеосвязь давай сейчас налаживать, пока у вас там от моего голоса что-нибудь не рухнуло. Давай, диктуй.
– Ой, дядя Коля, тут у нас рушиться уже почти нечему, – вздохнула Зоя и поглядывая в глубины пульта, начала диктовать какие-то цифры, в которых дядя Вася ровным счётом ничего не понимал.
Впрочем, соскучиться Василий Семёнович не успел. На пульте засветился ещё один экран и на нём показалось знакомое лицо.
Тут же Зоя прыснула, а Василий улыбнулся. Ему, конечно тоже бросилась в глаза явная схожесть двух лиц на экранах. Лицо Йыкххха – курносое, щекастое, с огромными глазами и длинными ресницами. И рядом – лицо главного спасателя, на фоне капитанской кабины спасательного бота. Такое же курносое, с длинными ресницами и таким-же сосредоточенно-наивным взглядом.
Николай Андреевич видимо успел углядеть реакцию обитателей модуля на своё появление, и его курносая физиономия слегка вытянулась:
– Вы чего?
Видимо он решил, что у Зои и Василия что-то случилось со здоровьем, за время вынужденного полёта. Но Зоя поспешила его разубедить:
– Ничего-ничего! Это мы так, между собой. На Йыкххха любуемся.
– Ну ладно. А-то я уж решил… Да, а ты молодец! Хорошо, что про сигнал СОС вспомнила! Если бы не это, мы бы ещё долго вас искали. Могли и не успеть.
Зоя смущённо потупилась:
– Это не я, дядя Коля… Это Вася придумал. – И она слегка покраснела.
Николай как будто отчего-то поперхнулся. И хотя быстро пришёл в себя, но смотрел круглыми от удивления глазами, попеременно то на Василия, то на Зою:
– Ну, дядя Вася, не ожидал, не ожидал…
Чего ожидал главный спасатель от дяди Васи и чего не ожидал, осталось тайной, потому что Зоя тут же задала Николаю самый животрепещущий вопрос:
– Ну… а как… «там»?
Тот только смущённо потёр щёку:
– Жуть! Бушует – слов нет! Не передать!
Несомненно, имелся в виду Большой Босс, разносящий на Станции в пух и прах всё что попадалось под руку. Николай Андреевич нашёл взглядом Василия и хитро прищурился:
– Слышь, он тебя во всеуслышание сантехником назвал! Так что, готовься по прибытии получать по полной!
Но дядя Вася только грустно махнул рукой:
– Разберёмся.
– Во-во. Разбор полётов будет серьёзный. Ладно. На бот будете переходить?
Но Зоя воспротивилась этому довольно решительно:
– Нет, нет, ни в коем случае. Мы здесь останемся. Надо будет в полёте обязательно за Йыкхххом наблюдать! Отвлекать его, если что. Кое-что из приборов осталось в целости, так что ещё и телеметрию вести. Вы уже придумали как нас буксировать?
В общем, в эфире опять начались разговоры, от которых дядю Васю отстранили за полной его бесполезностью.
Обратный путь вся флотилия преодолела за четыре с лишним часа. Гораздо больше времени потребовалось на разгон, торможение и споры о том, следует ли отсоединять Кубик от гомункулуса? И как буксировать Йыкххха – вперёд ногами или головой?
Дядя Вася успел за это время выспаться, и в шлюз Станции вступил бодрый и готовый к любым превратностям судьбы.
***
На горизонте, у самого выхода из шлюзовой высилась фигура Громовержца!
Одетый в свой самый что ни на есть парадный костюм, Борис Борисович терпеливо ждал, когда процессия провинившихся приблизится на достаточное для громоизвержений расстояние.
А рядом с ним виднелась фигурка парнишки, что был дежурным по шлюзу в тот самый злополучный день. Парень уже был, и безо всяких громов и молний, иссиня-бел.
Зоечка шла сзади, прячась за широкой спиной инженера по коммуникациям.
Дядя Вася, удивлённый такой неожиданной скромностью, попытался оглянуться, но тут же нежные Зоечкины пальчики ущипнули его в спину так, что он чуть не подпрыгнул на ходу. К счастью, спина уже совсем зажила.
Но зачем так уж калечить ту самую спину, которую Зоя ещё так недавно жалела? Василию этого было никак не понять.
– Не оглядывайся, – заговорщицки прошептала она ему на ухо. – Просто… ИДИ…
Впрочем, дядя Вася и не собирался выяснять в данный момент, что там задумала девушка. Он-то, идя впереди, прекрасно видел, что Большой Босс встречает их с радостной улыбкой на лице!
Он был явно рад их счастливому спасению, значит особо бояться было нечего!
И впрямь, когда путешественники по Вселенной подошли ближе, Борис Борисыч сделал пару шагов навстречу и ласково обнял сразу обоих, прижав Зою к многострадальной дядивасиной спине.
Несомненно, дяде Васе это было очень приятно. Но как у ББ это получилось, если он головой еле-еле доставал до дядивасиного плеча, Василий понять не мог.
– Родные мои! – ворковал Борис Борисович, чуть не плача. – Вернулись-таки! А мы тут все чуть с ума не сошли!
Наконец, Большой Босс разомкнул объятия:
– Зоечка, девочка, не прячься, дай я на тебя взгляну! – он, с неожиданной силой, вытащил Зою за руку из-за спины дядя Васи. – Жива? Здорова? Вот и хорошо!
И голос Громовежца вдруг начал наливаться той самой мощью, которая заставляла дрожать в страхе весь Олимп и его окрестности:
– Это хорошо, что вы живы и здоровы! Здоровье вам точно понадобится! Я вам такой разнос устрою – мало не покажется! Заикаться начнёте и во сне маму звать!
– Из тебя, – обратился он к парнишке-дежурному, – щепки сделаю! А тебя, — повернулся он к Зое, – как Бог черепаху! А… — и он круто повернул к дяде Васе весь корпус.
– Меня – ни Боже мой! Я сантехник!
– Хуже! — воскликнул ББ, ударив себя обеими руками в бока. — Астроном! Мошенник!
Так дядя Вася понял, что астрономы гораздо хуже сантехников.
– Тебе скоро тридцать лет стукнет, а ума так и не нажил!.. Краса-а-авец, – начальник Станции сделал паузу разглядывая не до конца рассосавшийся синяк на лице дяди Васи. – Значит так – вы двое, – карающая длань поочерёдно указала на Зою и Василия, – марш сейчас же по своим комнатам! Завтра будем на Учёном Совете с вами разбираться! И чтобы до завтрашнего дня вас было не видно и не слышно!
– Ты, – указующий перст воткнулся в грудь дежурного, но голос ББ зазвучал гораздо мягче, – свободен! Сутки отдыха и выходишь на работу. И больше не поддавайся на провокации старших!
Большой Босс шумно втянул носом воздух и добавил:
– И штаны смени!
Бедный практикант, не веря своему счастью, мелко-мелко закивал головой и юркнул за дверь.
Громовержец окинул окрестности суровым взглядом, повернулся и величаво выплыл следом.
И тут, вокруг Василия и Зои всё закружилось! Откуда-то налетела стайка девушек во главе с Лидой. Они подхватили Зою и куда-то увели.
Вдруг оказалось, что в шлюзе полно народу! Дядю Васю хлопали по плечам, о чём-то спрашивали. Но бедный инженер по коммуникациям на все вопросы только кивал головой.
Как он оказался в своей комнате, он помнил плохо.
Посидел минут пять, просто приходя в себя. Вся эта сцена, устроенная Борисычем в шлюзовой, его не сильно обеспокоила. И не обманула.
Шок, конечно, присутствовал, но дядя Вася прекрасно понимал, что большая часть монолога ББ была нацелена на окружающую аудиторию. Для острастки, так сказать. Бей своих, чтобы чужие боялись!
Тем более, что сам начальник Станции был не без греха, поучаствовав в самом начале приключений.
Однако упоминание об Учёном Совете, инженера по коммуникациям сильно насторожило!
Это означало только одно – в самом Учёном Совете что-то назревает. Скинуть ББ с его почётных и не очень почётных должностей было, само-собой, нереально. Но вот поездить ему по нервам и «настучать» вышестоящему начальству мечтали многие.
А тут ещё и в Большом зале такое… Дядя Вася рывком пришёл в себя!
Надо было действовать, и срочно!
Он подскочил к шкафу, вытащил свой старенький ПеКа, пылившийся там с тех пор, как ему выдали новый, помощнее. Нацепил прибор на руку и, стараясь не попадаться никому на глаза, бегом дунул в подсобку.
В подсобке, прямо на полу, в позе тряпичной куклы, среди раскиданного как попало инструмента, сидел Константин – самый опытный из дядивасиных помощников.
Красные глаза, осунувшееся лицо, поза вконец уставшего человека – всё говорило о том, что вымотан Костя просто до изнеможения.
Поглядев исподлобья на влетевшего в комнату Василия Семёновича, он начал докладывать с места в карьер, не особо заботясь о всяких мелочах, вроде приветствий или знаков чинопочитания:
– Ох и задал ты нам, Семёныч, работёнки! Считай, два дня по всей округе теплоноситель собирали! Но собрали всё, до капли. Трубу на обшивке мы тоже поменяли. Так что, можешь свои эксперименты продолжать.
– Молодцы! А остальные ребята где? – дядя Вася был нисколько не обескуражен проявлением непочтительности у подчинённого. Муштровать того, кого можешь целую неделю видеть только на экране ПеКа, особого смысла не было.
Отношение к работнику определялось только выполненной работой, а уж в этом смысле, у троицы подчинённых дяди Васи всё было в порядке.
– Спят уже ребята. Умаялись все, разбрелись по койкам.
– А ты чего тогда сидишь?
– Тебя жду. Знал, что ты придёшь обязательно. Сказать надо было, что трубу починили. Чтобы лишний раз в космос не полез, на свою голову. И вот это показать, – Константин порылся под лавкой и вытащил оттуда аккуратно обрезанный кусок керамитовой трубы. – Та самая. Видишь?
И дядя Вася впервые увидел то, что явилось причиной их с Зоей приключения – трещину на трубе, вывернутую, словно ощерившийся в усмешке рот. Само-собой, в момент его реактивного старта с обшивки Станции в необъятные просторы вселенной, он не на трубу глядел!
– Ох, ты ж… Я-то думал – не удержал ключ и резьбу сорвало… А оно вон оно как! – инженер по коммуникациям жизнеобеспечения почесал затылок и начал вслух рассуждать. – Есть значит у нас оправдание перед Учёным Советом! Так и так – труба не выдержала в самый ответственный момент. Если особо горячие головы в Совете докапываться начнут – какое давление поднимали, можно и с заводом-изготовителем переписку устроить, в классическом стиле. А там, пока суть да дело, всё уже и забудется.
Дядя Вася спохватился и посмотрел на своего работника. Константин спал, сидя в той же самой позе.
Пришлось его разбудить и отправить мыться и спать по-настоящему.
Василий поискал свой сундук с инструментом, вспомнил, что тот остался где-то в космосе, и немного взгрустнул.
Инструмент у него был больно хороший.
Но, заглянув в свой шкаф, обнаружил сундук там. И даже все инструменты на месте оказались!
«Ох, ребята и впрямь молодцы! Отпуска им что ли выпросить у Борисыча?» – подумал дядя Вася. Но, по зрелом размышлении, решил повременить – мало ли, снова какой аврал случится?! А отблагодарить их он и как-нибудь по-другому может.
Подхватив сундук на плечо и повесив связку труб на другое, Василий Семёнович выскочил в коридор, где моментально столкнулся нос к носам с действительными членами Учёного Совета, профессорами Везувием Горынычем Змиевым.
«А вот и горячие головы! Только помяни, а они – тут как тут!»
И впрямь, от Везувия Горыныча, как всегда, за версту разило пережаром. Недаром же он был огнедышащий!
Как обычно, Змиев был одет в красивый, блестящий, только немного потёртый на локтях сюртук, застёгнутый на все пуговицы до самых горл. Злые языки поговаривали, что сюртук Змиева не отделим от самого Змиева. Без этого предмета одежды его никто никогда не видел.
– Голубчик! Вот вы где?! – воскликнула голова, которая у Везувия Горыныча отвечала за физику плазмы.
– А мы тут на вас давненько охотимся! – подхватила голова, увлекавшаяся биологией рептилий.
– Не найдётся ли у вас немного вашего знаменитого «продукта»? Мы тут с профессорами с Ганимеда обсудить кое-что должны. А без вашего сказочного напитка разговор не клеится. – просительно добавила голова, изучавшая детскую литературу.
Пренебрегать такой значительной фигурой Учёного Совета, особенно если зависишь от его настроения, не стоило.
Дядя Вася, дабы не терять времени понапрасну, ринулся обратно в подсобку, к своему шкафу. Отрыл спрятанную среди старых спецовок двухлитровую бутыль с самогоном из гидропоники и торжественно вручил её Змиеву.
Все шесть глаз Везувия Горыныча, при виде «продукта», да ещё в таком объёме, маслянисто-восторженно заблестели.
– Спасибо, голубчик! – воскликнул он, ловко пряча объёмистую бутыль в складках своего роскошного сюртука. – Пойдёт в охотку! Жаль, что вы сами не употребляете.
Все три головы профессоров сочувствующе закивали:
– Вы даже не представляете, какие после этого раскрываются чудесные перспективы! Какие налаживаются связи! Насколько собеседники становятся ближе! – и головы Везувия Горыныча лукаво подмигнули друг-другу.
Но в данную минуту, дяде Васе было не до огнедышащих речей восторженного поклонника алкоголя. Он вежливо откланялся и был таков!
До Большого зала он добрался без приключений. Решительно сдвинул в один угол автономные камины, расставленные кем-то, для того, чтобы не дать воцариться в зале космическому холоду, и разложил инструмент.
Работа предстояла не то чтобы очень большая, но достаточно объёмная. Надо было не просто переложить трубы, но и добавить к уже проложенным немало новых.
«Петля Тихельмана», хоть и была для дяди Васи наилучшим выходом, но требовала добавочного количества труб, адля перекладки всего этого массива коммуникаций нужно было заново вскрывать пол.
И инженер по коммуникациям постарался с головой уйти в работу.
Работалось ему поначалу привычно споро. Дядя Вася даже успел повскрывать пол там, где было нужно. Благо, за время «Битвы за Большой зал» он так насобачился это делать, что только шорох стоял!
Потом ему стало чего-то не хватать.
Он пересчитал инструмент. Нет, инструмент весь был на месте.
Василию не хватало чего-то другого. Чего-то внутри себя.
Ему работалось всё хуже и хуже.
Чтобы понять, что же такое его беспокоит, дядя Вася даже прекратил работать вообще!
Уселся прямо на Круглый стол для заседаний, сдвинув в сторонку чей-то микрофон. Судя по форме, говорить в это микрофон полагалось с помощью реликтового излучения.
И занялся тщательным самокопанием, в попытке раскопать самоанализы.
Долго ли, коротко ли, но вскоре, Василий Семёнович со всей отчётливостью понял, что его просто-напросто тянет к Зое.
Без неё было скучно. Без неё было тоскливо. Пустовато. Как-то не так, как обычно.
Вообще, всё было как-то не так!
Просто взять и позвонить ей, он не мог, так как не знал номера Зоиного ПеКа. Пойти к ней он тоже не мог, так как не знал номер комнаты, где она жила с Лидой. Только этаж, на котором он чаще всего видел Зоину подругу.
Да и что он мог сказать, даже если бы нашёл её: «Здрасте! Я поболтать пришёл»?
С какой стати? Чтобы пойти и найти Зою, нужен был хоть какой-то предлог.
Дядя Вася снова попытался работать. Но теперь у него всё валилось из рук, чуть ли не первый раз в жизни!
И, наконец, чуть не отхватив себе палец труборезом, дядя Вася понял, что надо что-то с этим делать. Он кинул инструмент, встал, и твёрдым шагом направился к выходу из Большого зала, решив, что предлог будет проще придумать на ходу.
Рывком открыл дверь и замер на пороге, как вкопанный – прямо перед ним стояла Зоя. Вся какая-то очень серьёзная и напряжённая.
Заново стриженный «по уставу» светло-каштановый ёжик. Старенький, мешковатый, василькового цвета комбинезон и огромные, явно не по размеру, грубые рабочие ботинки.
С минуту они ошеломлённо смотрели друг на друга, как будто виделись в первый раз.
– Заходи, – опомнился первым Василий и приглашающе распахнул дверь.
– Но ты куда-то шёл?
Чувствовалось, что одно неверное движение, и Зоя может повернуться и уйти. И тогда всё! Вернуть её будет очень сложно!
Но Василию не было нужды лукавить:
– Шёл. К тебе. Честное слово!
Сейчас надо было срочно найти причину этого «похода», чтобы не спугнуть девушку! Найти, во что бы то ни стало! Но мозги вдруг решительно оказали, и голос внезапно сел.
И Василий Семёнович сумел выдавить из себя только:
– Хотел… эээ… попросить тебя помочь…трубы в зале доделать, – идея показалась ему неплохой. – А-то одному – никак! Поможешь?
– А можно? – спросила она испуганным шёпотом.
Василий почувствовал, как его лицо начинает растягиваться в какой-то уж совсем дурацкой улыбке, но перестать улыбаться уже не мог. Как будто кто-то нарочно растягивал его лицо, прихватив за щёки.
– Конечно! Тебе всё можно, – прошептал он в ответ. – Пойдём, покажу, что мы с Борисычем тут набедокурили.
Но стоило девушке войти в Большой зал, как она тут же вздрогнула и поёжилась:
– Ой, как тут холодно! И как ты не мёрзнешь?
– Меня работа греет! – ухмыльнулся дядя Вася. Но тут же посерьёзнел:
– А ты-то как? Замёрзнешь ведь! Может, не стоит?
Но Зоя тут же упрямо мотнула головой:
– Стоит! Ты ведь нас с Йыкхххом просто спас!
– Чуть не угробив перед этим, – Василий улыбнулся. – Попав всем телом прямо в яблочко!
Она, наконец, улыбнулась. Напряжение уходило куда-то. Стремительно, как как вода в воронку.
Когда они вышли почти на середину зала, Зоя вдруг остановилась, восхищённо рассматривая окружающую звёздную панораму:
– Ух, ты! Какая красотища! Нигде больше на Станции нет такого вида на звёзды!
– Ты здесь ещё ни разу не была? – поразился Василий.
– Не-а! Повода как-то не было.
– Завтра будет повод, – невесело пошутил инженер по коммуникациям, – раз уж нас на экзекуцию на Учёный Совет вызывают. Поэтому и необходимо доделать Большой зал. Если уж принимать казнь, то нужно, чтобы она была, по крайней мере, красивой! Только я тебя очень прошу – вали всё на меня! Это не сложно. Допустим, ты просто маневрировала вокруг Йыкххха, а тут я прилетел и…
– Ни за что! – возмутилась Зоя. – Это я сунулась со своим любопытством тебе под руку!
– Не спорь пожалуйста! Так будет лучше! И за меня не переживай – у меня есть одна штука в запасе, которая заставит весь Совет поломать головы, – и дядя Вася заговорщицки подмигнул. – Договорились?
Но Зоя опять упрямо мотнула головой, сложила руки на груди, нахохлилась:
– Я подумаю… ладно?
Василию вдруг пришло в голову, что это вот отрицательное движение головой, в исполнении Зои, трогало бы его ещё больше, будь у девушки длинные роскошные волосы.
Но настаивать дядя Вася сейчас не решился. От его слов, девушка будто ушла в себя. Спряталась как в раковину, в сложенные на груди руки, видимо её претила ложь, даже во спасение.
– Ладно. Давай, пока забудем. Пойдём, я тебе кое-что покажу.
Как и следовало ожидать, псевдопрозрачные радиаторы заставили Зою снова расслабиться.
Восхищению её не было предела!
Василий немного повеселил её, показав пару опытов с псевдопрозрачностью. Простенькие хохмы, коими развлекали сами себя грузчики на складе, где он получал эти радиаторы.
Потом он долго изображал в лицах членов Учёного Совета, заседающих за Круглым столом.
Зоя уже самозабвенно хохотала!
Но она же первая и спохватилась:
– Ой! А как же твоя работа?
Дяде Васе не сразу удалось понять, что она имеет в виду, так он увлёкся, изображая речь только что придуманного им самим глубоководного доктора глубоководных наук Бултыха с планеты Бульк.
Но затем и он пришёл в себя:
– Точно! Надо же дело доделать! Вдвоём, мы сейчас в два счёта!
Василию не составило труда дать девушке работу не слишком тяжёлую и не слишком сложную, но такую, чтобы она казалась необходимой и ответственной – «там придержи», «тут отмерь» и «где покажешь пальчиком, там и будем резать».
Неизвестно, понимала ли Зоя то, что её щадят и оберегают от тяжёлых и трудоёмких операций, но работала она с явным удовольствием и даже самозабвенно, не замечая, как покрывается вся, с головы до пят, розовой в зелёную крапинку теплоносящей жидкостью. Той самой, что собирали по всему космосу дядивасины подчинённые.
Работалось им на удивление весело, как будто они не трубы перекладывали, а сообща готовились к какому-то долгожданному празднику!
Про то, что их ждёт Учёный Совет и всякие неприятности, они просто-напросто забыли! Бывает, что сама подготовка к какому-нибудь событию – уже праздник!
Поэтому, как только была уложена последняя плитка пола, и в зал пошло долгожданное тепло, пошло правильно, равномерно и устойчиво, ликованию их не было предела!
После стольких приключений, переживаний, тяжёлой работы, никакой усталости они не чувствовали вообще!
Василий, подхватив Зою на руки, закружил её по Большому залу! Всю в розовых разводах! В зелёную крапинку! Улыбающуюся!
С глазами светящимися настоящим счастьем, Зоя показалась ему такой милой и желанной, что он не удержался и поцеловал её.
И тут что-то произошло. Что-то, чего Василий так и не смог потом сам себе объяснить.
Её губы ответили. В воздухе разлился знакомый аромат утреннего росистого луга и солнечного лета. Весь окружающий мир вокруг них дрогнул, покачнулся, закружился в медленном плавном танце! И в долгом поцелуе они оба опустились на пол, не замечая вокруг уже больше ничего.
Занятые только друг-другом, они не видели, конечно, как за прозрачными стенами Большого зала, яркие звёзды вдруг выстроились в надпись: «Давай Вася!».
***
Только один дежурный астроном из отдела Постоянного Учёта Звездных Отклонений (ПУЗО), вздрогнул и на миг оторвался от телескопа.
Протёр глаза, снова приник к окуляру. Но ничего необычного на звёздном небе не увидел.
«Показалось…», – подумал он и решил больше не ходить в столовую при Оранжерейном корпусе. Мало ли что?!