обновлено 08.06.18
Глава 2
Робот-бритва надрывно гудел, путаясь в непривычно длинных волосах, отросшей за месяц шевелюры дяди Васи. Застревал, дёргал за волосы, будто пытался выщипать их по одному.
Может, затупился после месячного безделья, может, программа сбилась, но дяде Васе приходилось терпеть.
Правила есть правила! Необходимо было тщательно следить, чтобы разрешённые герою «Битвы за Авгиевы конюшни» три сантиметра головной и лицевой растительности находились в допустимых пределах.
Если честно, теперь Василий Семёнович с большим удовольствием сбрил бы это, с таким трудом заработанное украшение, чтобы не сильно выделяться в толпе.
Но, во-первых, он в любой толпе всё равно выделялся, благодаря росту и телосложению.
А во-вторых, благодаря примечательной внешности, дяде Васе был открыт быстрый и беспрепятственный доступ в любые лаборатории и машинные залы, потому что, даже если кто-то из сотрудников Станции не слишком хорошо знал инженера по коммуникациям в лицо, то про человека, единственного на много парсек окрест, носящего шевелюру, был осведомлён точно.
Зоя, махнув рукой на прощание, давно уже убежала к своей подруге Лиде – тоже стричься.
В этом вопросе – вопросе стрижки, все женщины Станции до единой стояли насмерть!
Конечно же, и в Главном корпусе, и в корпусе Физической культуры и Спорта были открыты роскошные парикмахерские, в которых целыми днями напролёт скучали операторы. Но никакие самые современные приборы, предназначенные для избавления от волос на голове, не могли заменить женщинам руки подруг, пусть и не очень умелых, но всегда готовых прийти на помощь.
Нежелание отдавать свои головы в механические руки роботов-парикмахеров граничило у них с неподконтрольным страхом и непонятным суеверием. И если бы начальство приказало убрать из использования на Станции все ножницы и расчёски, это немедленно вызвало бы «бунт на корабле»!
Не только молоденькие лаборантки, но и женщины в возрасте имени Оноре де Бальзака, да даже женщины в возрасте имени пророка Мафусаила, как, скажем, Елизавета Георгиевна, секретарь Отдела связи с ВЦиК (Всемирными Цивилизациями Космоса), вечно сбивались в стайки и шушукались по углам, обсуждая вечную борьбу альтернатив – какая из представительниц слабого пола лучше владеет парикмахерским мастерством.
На первых порах начальство пыталось разобраться, почему женщины так упорно отказываются от механической стрижки, даже строило научные теории по части «коллективного бессознательного», но потом плюнуло, списав всё на неразрешимые загадки женской психологии.
И по всей Станции, в комнатах женских общежитий, продолжали гудеть мощные пылесосы для сбора отстриженных волос и слышалось весёлое щёлканье ножниц.
А в лабораториях и секретариатах время от времени звучало: «Какой у тебя модный ёжик!», «А у меня голова нестандартная», «А если над ушами покороче?», «А может, вот здесь спиральку пробрить?»
Станционные мужчины только пожимали плечами – много ли надо мастерства, для того, чтобы постричь «под ёжика», и доводили до совершенства искусство заточки ножниц.
Владевшие таким мастерством, неизменно пользовались у женщин колоссальным успехом!
Дядя Вася никогда не принадлежал к когорте мастеров заточки высшего пилотажа – некогда было изучать это искусство, а в его работе оно не слишком требовалось. А для собственной стрижки, ему хватало и робота.
Робот-бритва, натужно гудя шестерёнками, справился-таки с задачей – доковылял от правого виска до левого и замер подрагивая.
Правда, дядивасина причёска после этой экзекуции оказалась кое-где слишком куцей. Но ничего, терпимо… вроде как. Отрастёт, если что…
Решив, что никого своей головой напугать не должен, Василий Семёнович бросился к выходу.
Небось дел за время его отсутствия накопилось столько, что и за квартал не разгрести!
Торопясь, он пробежал мимо постели, на которой валялся его новенький светло-бежевый костюм. Остановился, крякнул в сердцах.
Вернулся.
Инженер по коммуникациям никогда не отличался излишней аккуратностью. Даже воспитатели в детском доме, много сил положившие на то, чтобы приучить Ваську к порядку, потерпели в этом вопросе фиаско.
К порядку-то он приучился, но к своеобразному.
Для постороннего глаза, его «порядок» – это было нечто, сваленное в кучу.
Но сам дядя Вася прекрасно знал, где в этой куче находится та или иная вещь, хоть ночью разбуди! Он считал, что это гораздо лучше, чем стремление разложить всё по полочкам, а потом забыть, где и что на какой полке лежит.
Василий крякнул ещё раз, подхватил костюм и убрал его в шкаф, на вешалку.
Конечно, Зоя всё понимала, но следила за дядей Васей строго. Вот уже четыре месяца она пыталась приучить его к порядку, как она сама его понимала.
Василий Семёнович этим попыткам не сопротивлялся. Он изо всех сил пытался следовать указаниям супруги, но дело продвигалось туго. Долгая холостяцкая жизнь давала о себе знать.
Только костюм и в самом деле надо было убрать, и вовсе не из-за опасений нагоняя, а хотя бы потому, что он был новый, красивый, и к тому же единственный в гардеробе дяди Васи.
Они с Зоей купили его в магазине на «Мегалодоне» – большом брате «Кархародона», в первый же день их свадебного путешествия на Рею.
Сказать по правде, этот костюм был не совсем единственным. Был ещё тот, в котором Василий щеголял на свадьбе.
Чёрный, отливающий лаком, просторный и почти удобный – перешитый станционными мастерицами из двух новеньких спецовок сварщика, нравился ему даже больше.
Естественно, ни свадебных салонов, ни даже магазинов на Станции не было. Только склады. Склады, на которых хранилось всё, что душе угодно, за исключением того, что очень срочно нужно.
На этих складах лежали в запасе строгие мужские костюмы, предназначенные для высшего руководящего звена. Числились они как спецодежда, но были не так удобны, как спецовка или комбинезон, поэтому и станционное начальство чаще щеголяло в спортивных костюмах или обычной рабочей одежде, которую носили все сотрудники в их лабораториях и отделах.
Заведующие складами готовы были с радостью одолжить какой-нибудь из наличествующих костюмов, но в любом из них дядя Вася смотрелся как шестиклассник, неожиданно выросший из своей старой школьной формы.
Отсутствие свадебной спецодежды могло какого угодно жениха вогнать в полнейшее уныние, но женщины Станции приняли эту проблему близко к сердцу и с жаром принялись изобретать костюм для Дяди Васи на грядущее торжество!
Инженер по коммуникациям с честью выдержал и многочасовое неподвижное стояние в качестве манекена, и булавки, время от времени вонзаемые прямо в его тело неопытными закройщицами.
И даже то, что шов на костюме пришёлся прямо посредине спины, отчего на свадьбе ему было не опереться о спинку стула и пришлось всё время сидеть прямо, словно он проглотил лом, не испортило ему ни настроения, ни удовольствия от свежепошитого костюма и самого торжества.
Но свадебную одежду пришлось изобретать не только для него одного.
Зоя тоже выступала на их свадьбе в роскошном белом платье, сшитом из нескольких лабораторных халатов, и в тончайшей, неимоверно белой, прямо-таки воздушной фате из нуклеофильного титронила – полотна для расщепления и фильтрации мономолекулярных групп.
Однако, воспоминания – воспоминаниями, аккуратность – аккуратностью, но дяде Васе и в самом деле было пора бежать на работу в свой Технический корпус.
Прежде всего надо было проверить, как поживают роботы, приданные службе инженера по коммуникациям.
Когда-то, когда Станция ещё только строилась, дядя Вася планировал использовать их в качестве помощников, и даже сам выбирал по каталогам.
Но, то ли они были бракованными изначально, то ли, по прибытии на Станцию, подхватили какую-то заразу, но только поодиночке роботы оказались бесполезны, а вдвоём – бесполезны вдвойне.
Один из них – высокий человекоподобный робот, предназначенный для ремонта систем вентиляции, всё время шатался из стороны в сторону, видимо у него нарушилась работа гироскопов.
У него всё валилось из его механических рук, но самое мерзкое, что у АСИ-В (Автоматическая Система Интеллектуальная – Вентиляционная), были проблемы с речевым аппаратом. Вместо слов, из динамика чаще всего слышался только противный пронзительный писк.
Второй робот, в профессиональные обязанности которого входила работа с водопроводом и прочими трубопроводами – СА-ВОК (Самоходный Аппарат Водопроводно-Отопительно-Канализационный), успешно работал только переводчиком первого. С речевым аппаратом у него всё было в порядке.
Зато не было порядка в его электронных мозгах – этот робот был абсолютно уверен, что работа по специальности слишком вредна для его хрупкой конструкции, и поэтому не делал ничего.
Списать тунеядцев было нельзя, по той простой причине, что они считались новенькими, ведь столетний гарантийный срок у них ещё не истёк.
Но и ремонту в условиях Станции они не подлежали, тоже по причине суровых условий гарантии. А до гарантийной мастерской требовалось преодолеть немалое количество световых лет!
Но что ещё хуже – нужно было созвать множество комиссий, оторвав занятых людей от их любимой работы, заполнить тонну бумаг, приставить к грузу сопровождающих, оформить им командировки не менее чем на полгода и прочее, и прочее! В условиях тотального дефицита рабочих рук на Станции, никто на такие трудозатраты идти даже не собирался.
По этим причинам, Василию Семёновичу пришлось загнать своих роботов в чулан с розеткой, чтобы подзаряжались время от времени, и оставить там до лучших времён. А в помощники набрать нормальных мужиков, без гироскопов в мозгах.
Но роботы продолжали числиться на его службе, и поэтому дяде Васе время от времени приходилось их проверять. И раз в год засылать тунеядцев ремонтникам в мастерские, безо всякой надежды на ремонт.
Но бедным станционным техникам-ремонтникам, загруженным по самое горло срочными работами, было не до дядивасиных свихнувшихся роботов. И срывать гарантийные пломбы они не имели права.
Поэтому, попылившись с недельку на складе у технарей, роботы, поддерживая друг друга, дабы не упасть на ходу, возвращались в свой чулан – жечь электроэнергию дальше.
– Е-2 – раздался скрипучий голос, когда инженер по коммуникациям показался в кладовке, где квартировали роботы.
– Убил, «пи-и-и-и-и-и-п»!
Роботы, от нечего делать, резались в виртуальный «морской бой».
Поначалу, дядя Вася пытался подсунуть им игры поинтереснее, но для психически неустойчивых механизмов это оказалось тяжким испытанием.
Шахматы, из-за нарушений в логических системах, им были вредны. Нежные мозговые схемы роботов перегревались, глючили и, спустя несколько минут, они могли выдавать только одну единственную фразу: «Лошадью ходи!»
Играя в домино, они обзывали друг друга «козлами» и воровали друг у друга виртуальные доминошные костяшки.
А карты дядя Вася давать им просто боялся – первая же такая игра чуть не довела механизмы до взаимного истребления. Роботы тут же начали играть «на интерес», откручивая друг у друга детали.
– Семёныч, «пи-и-и-п» твою! Явился «пи-и-п» не запылился! – в небольшом, пустом чулане пронзительный писк АСИ-В больно бил по ушам. – Слышь, Семёныч, как «пи-и-п», так «пи-и-и-и-п», а как не «пи-и-п», так «пи-и-и-и-и-и-и»!
– Правильно АСИ говорит, пока ты нам перчатки не выдашь, работать не будем – поддержал своего коллегу СА-ВОК.
Этот робот, в отличие от специалиста по вентиляции, напоминал детскую пирамидку из поставленных друг на друга шариков разного размера.
Дядя Вася с сомнением покосился на щупальце робота. Кончик этого его единственного манипулятора давным-давно от безделья свернулся в кольцо, да так и застыл. Какие уж тут перчатки?
Единственное, на что ещё годился этот манипулятор – в качестве держателя для гранёного стакана. Каким-то образом случилось так, что диаметр кольца вполне подходил по размеру этой столовской посуде.
– Что, опять шарики за ролики заехали? Как ни приду – у вас бзик очередной, – пробурчал дядя Вася. – Сколько можно в этом деле совершенствоваться? То мётлы вам зачем-то подавай, то без обогрева вы работать не можете.
– Ты на нас не «пи-и-и-и-п», начальник, – завёлся с пол-оборота АСИ-В. – Мы, когда «пи-и-и-п», тогда «пи-и-п», а когда не «пи-и-п», тогда и не «пи-и-и-и-и-и-и»!
– Правильно АСИ говорит – у тебя, начальник, с терминологией непорядок. Обгорев – это одно, а сугрев – совсем другое, – рассудительно проскрипел СА-ВОК. – Это три большие разницы! Ты нам условия для работы предоставь, согласно трудовому кодексу. Зарплату, понимаешь, как у остальных людей. Положено так. Мы сюда направлены не задаром хлеб есть!
– Хлеб они сюда направлены есть! – Василий Семёнович и впрямь готов был рассвирепеть. – Энергию вы сюда направлены жрать! Без толку, стыда и совести!
– Так она же бесплатная, – верхний шарик робота примирительно покивал. – Всё бесплатное нам полезно. А вот работать забесплатно – вредно для здоровья. От работы кони дохнут, слыхал?
Дядя Вася не имел желания препираться с бездельниками. Да и времени у него на это не было – надо было посмотреть, чем дышит настоящий коллектив – Константин, остававшийся всё это время за старшего, Николай и Пётр.
На их спины, на целый месяц, кроме собственных дел и обязанностей, свалилось всё то, о чём заботился обычно инженер по коммуникациям. В надёжности этих спин дядя Вася не сомневался, но отсутствие его самого, как боевой единицы, могло породить немалые проблемы.
Эти проблемы, связанные с коммуникациями жизнеобеспечения, умели нарастать как снежный ком и погребать под собой как лавина! И теперь, после большого перерыва в работе, инженеру по коммуникациям предстояло выяснить, чем же дышал всё это время его коллектив.
Но долгие беседы с подчинёнными через ПеКа отвлекали их от работы, а значит вредили делу жизнеобеспечения. Пообщаться можно было и на бегу!
Константин как раз выходил из подсобки, и инженеру по коммуникациям удалось перехватить его у самых дверей.
– Ну, как вы тут без меня? Что новенького?
Константин чуть усмехнулся в ответ:
– Опять в Лаборатории Структурного Дыма подводку порвало.
Его усмешка была вполне понятна – структурный дым, от которого в лаборатории было не продохнуть, вечно рвал гибкую подводку водопроводных кранов. Лёгкий и очень прочный, он проникал во все щели, забивая своей массой сливы и изливы.
Краны там приходилось ремонтировать так же постоянно, как есть, пить, одеваться и читать на экране своего ПеКа жалобное «УПС!» от сотрудников этой лаборатории.
От того, что обращаться в службу инженера по коммуникациям жизнеобеспечения им приходилось постоянно, они таким образом для краткости зашифровывали фразу: «У нас потоп! Спасите!».
Эта проблема была привычна, постоянна, надоедлива, как жужжание мухи. И под понятие «новенькое» никак не подходила. Вряд ли Константин стал бы на этом заострять внимание своего начальства.
Человек он был очень серьёзный, основательный, и всегда с блеском доводил дело до конца, даже если для этого приходилось расшибаться в лепёшку. Пусть работал он медленнее, чем остальные, но конечный итог любой его деятельности можно было вставлять в рамку и вешать на стену в качестве картины.
Он и шутил своеобразно – серьёзно и основательно. Даже дядя Вася не всегда различал, шутит тот или нет?
Но сейчас Константин шутил, это было видно невооружённым глазом. Не стоило задавать ему вопрос: «Что новенького?».
– Понятно. Всё новенькое – мало побитое или сильно побритое старенькое, – засмеялся в ответ Василий Семёнович, показывая, что шутку понял и оценил. – Что ещё интересного?
– Хм-м. Засор канализации в Четвёртом корпусе. – Константин слегка прищурил один глаз, оценивая реакцию начальства на это известие.
Инженер по жизнеобеспечению посмурнел:
– Опять мальцы балуются? Снова в унитазы вакуум-дрожжей накидали? Вот я им ужо задницы-то надеру!
– Да нет, в этот раз лаборантки туда свой чаёк слили. Мода у них сейчас такая пошла – наберут всяких цветков и листьев в Оранжерейном, заварят и пробуют. А если пить нельзя – в унитаз сливают. В этот раз, говорят, Одуванчика Забавного, что из Облаков Оорта, дегустировали. Николай туда разбираться пошёл.
– Да, случай обещает быть интересным…
Появление любого чужеродного организма в местах обитания человека редко обходилось без каких-нибудь последствий. Иногда опасных, иногда раздражающих, иногда просто смешных. Но в способности Николая разобраться с канализацией, а заодно и с лаборантками, Василий Семёнович не сомневался.
В отличие от третьего члена бригады – Петра, известного бабника, Коля женщин недолюбливал. Во всех их видах, в любых проявлениях и под любым соусом.
Это его полезное для работника качество постоянно использовал и сам инженер по коммуникациям, засылая Николая на работу в помещения, где царствовал какой-нибудь юный, особенно буйный и несговорчивый женский коллектив.
– Ты мне лучше скажи, с чем у вас сейчас совсем плохо… – начал было дядя Вася, но закончить фразу не успел – в коридоре технической службы, по которому они двигались, вдруг мигнули лампы.
Стены коридора закачались, словно пьяные. Сменили цвет с обычного, желтовато-зеленоватого, на красный.
И тут же яростным звоном залился звонок пожарной сигнализации! Почти сразу же вслед за ним завыла сирена оповещения о потере герметичности корпуса Станции! Затем, чуть помедлив, к ним присоединились резкие гудки тревоги биологического заражения и громкий треск оповещения о радиационной опасности.
С полминуты какофония стояла такая, что из организма выбивало не только мысли, но и чувства.
И так же внезапно всё стихло. Стены перестали раскачиваться и приняли свой обычный цвет. Как будто и не было только что болтанки и мощнейшего звукового шквала.
Оглушённые и совсем потерявшиеся от неожиданности, инженер по коммуникациям и его работник, ещё некоторое время сидели на полу, куда их уронило – приходили в себя и трясли головами, пытаясь вернуть слух.
Когда же это им, наконец, удалось, дядя Вася подавленно спросил:
– Это что? Опять учения по безопасности проводят? Чего же не предупредил-то никто?
– Какие ещё учения? – голос у Константина сделался глуховатым. Он всё ещё пытался сглотнуть, восстанавливая свои, чуть не лопнувшие, барабанные перепонки. – Либо сбой какой-то, либо чья-то дурацкая шутка.
Из ближайших дверей в коридор высыпали люди в спецовках. Видно было, что никто из них тоже ничего не понимает.
Ложная это была тревога или в самом деле что-то случилось? Дымом не пахло, дышалось по-прежнему легко.
Но не успел ещё никто ничего сообразить, как из динамиков оповещения корпуса раздался мягкий, успокаивающий женский голос:
«Просим прощения за беспокойство. Произошла незначительная авария. Тревога отменена. Просим прощения за беспокойство. Произошла незначительная авария…»
Дядя Вася спохватился и набрал на ПеКа номер вызова Зои. Он не имел никакого понятия, где сейчас находится его супруга, и не затронула ли её эта «незначительная авария».
Но личико жены на экране выглядело на удивление радостным и довольным! Не теряя времени на приветствия, Зоя выпалила:
– Представляешь, он только что на животик перевернулся! Сам!! Прямо как кот! Немножечко, правда, за ваш Технический корпус ручкой схватился… – вдруг, на её лице отразилось беспокойство. – Как вы там? Не сильно тряхнуло?
– Да, всё нормально. Здесь сейчас всё тихо, честное слово! – заверил её дядя Вася.
Технари всё поймут. Посмеются, да забудут.
И жаловаться на Йыкххха не побегут. Это он знал точно.
***
Заведующий столовой Главного корпуса снял крышку с ящика, только что доставленного лайнером «Кархародон» прямиком с планеты Девяти Обезьян. Принюхался.
Пахло просто божественно! Апельсины из системы Харея всегда славились своим ароматом, сочностью и изумительно ярким оранжевым цветом!
А уж на вкус были – объедение!
Заведующий столовой сглотнул слюну. Отложил крышку в сторону. Сегодня у посетителей его столовой будет настоящий праздник! А пока, пусть здесь – в подсобке, постоит этот волшебный запах!
На Станции все давно уже соскучились по настоящей пище.
Из биомассы можно создать блюдо – очень похожую имитацию настоящего. Но вот такой фрукт – с толстой кожицей, горькими зёрнышками внутри, наполненный ароматным сладким соком, не получится, наверное, создать никогда!
Заведующий глубоко вздохнул, и отправился по своим делам – выдавать продукты, составлять калькуляцию, мирить своих крикливых поварих-«поварёшек», если те вдруг начнут обижать друг друга…
Он не заметил, уходя, что апельсины в ящике зашевелились, как живые. Вспухли небольшой горкой, раскатились… и из ящика выпал крохотный комочек шерсти, сам размером не больше апельсина. Юркнул куда-то за чан с биомассой и исчез.
Конечно, товар, контрабандой доставленный на Станцию, проверить на наличие безбилетных пассажиров никто не догадался…