Идти до места где находился Артефакт Конкрума, оказалось не так уж и далеко.
Но шли они медленно. Шли, оступаясь на скользких камнях и путаясь ногами в высокой траве, которая успела вырасти на дороге. С тех пор, как это место пришло в запустение, прошло много лет.
Солнце за время их путешествия уже успело сдвинуться на целых две ладони в сторону заката. Но от лошадей, запряжённых в телегу, София наотрез отказалась, настаивая на соблюдении каких-то, одной ей ведомых, правил.
Поэтому всей этой тихой и молчаливой процессии – Софии, буквально повисшей на руке Зефиры, и Оре с Ариллой, поддерживающим принцессу Элизабет, не раз и не два пришлось остановиться по пути, для того, чтобы Государственная Колдунья Рёгланда могла немного отдохнуть и набраться сил для нового рывка вперёд.
Когда они выходили из города, вид у Элизы был до странности вялым и сонным. И нянькам на самом деле приходилось поддерживать девушку, не то она прилегла бы прямо на дорогу – досыпать.
Вчерашний ужин, на котором принцесса рассчитывала славно повеселиться, окончился для неё довольно быстро и неожиданно. В самый разгар оживлённого разговора, во время которого няньки вспоминали разные случаи из её собственной – Элизиной, жизни, она уснула. Да так крепко, что и не почувствовала, как её раздевали и клали в постель.
И проснулась она, впервые за долгие годы, не сама. Её разбудила Арилла. Но и после этого, для принцессы, долго ещё всё было как в тумане.
Впрочем, чем ближе они подходили к поляне, отведённой для Церемонии, тем больше Элиза приходила в себя.
Когда-то здесь, среди соснового леса, между ущельем, в котором неустанно шумела Рьюканфлюд, и горными склонами, стояли королевские конюшни, принадлежавшие ещё Густаву Пятому – прадеду Людвига Четвёртого.
Прадед Людвига был без ума от лошадей и выписывал их со всех концов света. Ему даже удавалось выводить новые породы!
Со временем, его дело прочно забылось, хотя и оставило жителям Рёгланда множество прекрасных, выносливых и резвых созданий, которых, бывало, покупали и не гнушались получать в подарок даже владетели степных держав – известные лошадники!
Впрочем, ловчие кречеты с Архипелага ценились ими ещё больше!
Сейчас на просторной поляне, где когда-то стояли конюшни, от построек почти ничего не осталось. Они давным-давно сгорели в печах бережливых жителей Саллы. Негоже пропадать впустую таким ценным дровам!
С тех самых пор, на поляну никто не ходил и кое-где она уже давно заросла кустарником.
Но в том месте, где оканчивалась старая дорога, ведущая из города, ничего не росло. Там была большая круглая площадка, плотно засыпанная искристо-белым песком с северных окраин Архипелага – бывший плац для тренировки лошадей.
Песок там лежал – белый как снег! И как самый настоящий снег, чуть поскрипывал под ногами.
В летний жаркий день можно было воображать себе, что идёшь среди зимы, не ощущая мороза.
И среди этого белоснежного великолепия, стоял Камень Конкрума, сверкая своей, будто лакированной, чернотой. Стоял не в центре, как следовало бы ожидать, а ближе к дальнему краю этой площадки.
Из песка, на котором покоился Артефакт, кое-где торчали не до конца убранные обломки телеги. Той самой телеги, что везла сюда этот, чудовищной тяжести, груз.
Установленный так, как ему подобало стоять, Камень напоминал очертаниями неправильной формы пирамиду чуть выше обычного человеческого роста, с обкатанными, сглаженными рёбрами, словно их сотню лет лизали морские волны.
Чернота граней этой пирамиды, будто бы и полупрозрачных, и отражающих небо, и впрямь завораживала. Хотелось обязательно разглядеть, что же там – по ту сторону каменной толщи?
София, вконец утомлённая дорогой, присела на остатки коновязи – толстое бревно, лежащее у края поляны. В нём до сих пор были видны отверстия, в которые когда-то ввинчивались штыри с железными кольцами, предназначенными для привязывания лошадиных чембуров[1].
– Это место принадлежало твоему прапрапрадеду, Элизабет. Здесь он держал своих лошадей. А теперь оно, как никакое другое, прекрасно подходит для нас.
Элиза только молча кивнула головой на эти слова. Несомненно, она бывала здесь. И не один раз. Гриммс показал ей это место давным-давно…
Принцессе пришлось усилием воли оборвать мысль! Она должна всё время помнить, что запретила себе думать о телохранителе!
– Только ничего не бойся, и ни о чём не беспокойся. – Зефира отчего-то посмотрела на Элизу сочувствующе.
– Я не боюсь! – Элиза вскинула глаза на колдунью. – А что будет там – внутри?
– Этого никто не знает, – покачала головой Зефира. – Точнее – не помнит…
– Но это не имеет абсолютно никакого значения! – подала голос с бревна Сестра огня. – Важно то, что все всегда возвращались оттуда целыми и невредимыми.
Пока София отдыхала, разговаривала с няньками и отпускала их обратно в город, Элиза подошла к Камню. Приложила ладонь к его чёрному боку.
Каменный бок оказался тёплым, хоть на него и падала тень от окружающих горных вершин.
Принцесса касалась Артефакта Конкрума практически впервые. Когда его тащили по улицам Соульсвилля, ей не довелось к нему даже подойти, столько народу толпилось вокруг. К тому же, он был ужасающе пыльным и грязным.
Несомненно, перед погрузкой в трюм галеона «Блюмкрик», адмирал Гросс приказал отмыть Камень. Старый адмирал ни за что не потерпел бы на борту подобную грязь!
Но, после попыток отмыть Камень морской водой, тот покрылся матовой коркой соли, смыть которую, возможности уже не представилось.
Теперь же, когда с него исчезла вся грязь и соль, этот загадочный предмет, который София и Зефира называли Вратами, перестал быть похож на простой кусок скалы.
В его причудливых изломах как будто угадывался круг гранильщика. Того что обтачивает алмазы, доводя каждую из этих граней до совершенства! И безо всяких подсказок, можно было понять, почему этот Камень называют ещё и Артефактом – то есть предметом, созданным чьими-то руками.
Рукотворная сущность Камня может быть и была выдумкой, простой игрой воображения, но чувствовалось в нём что-то такое… необычное. Особенно если, не отнимая руки от тёплой, гладкой поверхности, обойти его кругом.
И Элиза двинулась вокруг Артефакта, внимательно вглядываясь в него…
– Ой!
Не успела принцесса пройти и нескольких шагов, как испуганно вскрикнула, едва не наступив на чьи-то ноги в ботфортах.
Человек сидел, привалившись спиной к той стороне Камня Конкрума, которая была не видна с дороги.
Чёрная широкополая шляпа прикрывала опущенное к земле лицо. Чёрный плащ укутывал фигуру с головы до ног.
Человек этот будто бы спал. Но, когда услышал испуганный вскрик принцессы, медленно поднял голову, лукаво улыбаясь.
– Сигурд?!
– Не ожидала, сестрёнка?
– Что ты здесь делаешь?
– Жду. Жду, когда начнутся танцы и фейерверки в твою честь! – принц Сигурд рассмеялся. – Пусть меня забыли пригласить на праздник, но я-то ведь тебе всё-таки брат! А сегодня в твоей жизни начинается совсем новая полоса! Как ты себя чувствуешь?
Элиза пожала плечами:
– Пока ещё не знаю. У меня такое ощущение, что я только что проснулась.
– В любом случае, поздравляю! – Принц с улыбкой подёргал Элизу за край передника.
Та только фыркнула, вырывая знак своего нового статуса из его руки.
– Элизабет! С кем ты там разговариваешь? – острый слух Зефиры, как всегда, её не обманул.
Сигурд поднялся и выглянул из-за Камня:
– Вот, решил проводить сестру в долгий путь! Родственник я или нет?
– Насколько я знаю, путь этот для неё долгим не будет … – начала говорить Зефира.
Но тут София решительно поднялась с бревна:
– Что ж, давайте начнём! Не будем тянуть время за бороду. Я отдохнула достаточно, а вы ещё не успели устать.
Колдунья сама, без посторонней помощи, добрела до центра площадки.
– Прежде всего нам необходимо… – начала София, но закончить свою мысль не успела.
Откуда-то сверху раздался хруст сучьев. Потом послышалось чьё-то запалённое дыхание, и, из-под ёлок, растущих по склону Таффьель, выкатился Гриммс, собственной персоной.
Постоял на коленях, переводя дыхание.
Тяжело, совсем как старый старик, поднялся, опираясь на палку с железным крюком. Огляделся вокруг, выискивая Элизу. Увидел её, стоящую около Камня, обрадованно взмахнул рукой, осклабился.
Гриммсу и впрямь тяжеловато дался этот путь.
Сперва по берегу, потом по старой кабаньей тропе, а дальше и безо всяких троп – по валунам и еловым корням, то вверх, то вниз по горным склонам. Того и гляди – ноги поломаешь о торчащие из земли пни и камни!
Но всё закончилось хорошо. А главное – он не опоздал!
Вот только реакция Элизы на его приветственный взмах рукой, опять показалась ему какой-то странной. Девушка отчего-то покраснела, вздёрнула голову, и твёрдой походкой направилась к стоящим невдалеке Повелительницам Стихий.
– Король… просит вас… не торопиться… сударыни! И дождаться… его прибытия. Ему… нужно повидаться… с дочерью.
Слова вылетали хрипло, с трудом. Дыхание ещё не наладилось, и поначалу Гриммсу показалось, что на его полузадушенную, но изысканную речь, совсем никто не обратил внимания.
Но тут откуда-то послышался ироничный голос:
– Что, старику не терпится убедиться, что его дочь вошла во Врата? Похвальная заботливость!
Телохранитель посмотрел в ту сторону, откуда раздавался голос, и увидел принца Сигурда. Тот стоял в изящной позе, облокотившись на покатую грань Артефакта.
Фигура принца, одетая во всё чёрное, рядом с Камнем, казалась сгустком тьмы, появившимся из чёрной каменной массы.
Но в облике принца не хватало чего-то очень важного.
«Меч!» – догадался Гриммс.
Вместо меча, на шикарной кожаной перевязи висела длинная тонкая рапира.
Оказывается, этот человек не навсегда был пристёгнут к своему мечу!
Взоры двух молодых людей скрестились, как клинки. И Гриммс вдруг почувствовал опасность в прищуре прозрачных голубых глаз! Во время разговора в городе, в них было лишь пренебрежение. В разговоре на берегу – в этих глазах сквозил интерес. Нынче же в них таилась нешуточная угроза!
– Встань вон туда, Сигурд! – скрипучий старческий голос Государственной Колдуньи Рёгланда вывел обоих из «соединения»[2] взглядов. Принц демонстративно пожал плечами и направился туда, куда указывал скрюченный палец Сестры огня – недалеко от края площадки, где уже стоял телохранитель.
Повелительница огня молчала, пока принц не достиг назначенного ему зрительского места.
– Думаю, мы можем, наконец, продолжить важный разговор, который так невежливо прервали эти молодые люди.
Колдунья вновь сделала долгую паузу, добавляя многозначительности своим словам:
– Зефира, подозреваю, что ты заранее поинтересовалась у Сестёр, каков порядок действий во время Церемонии инициации. Тем не менее, мне стоит объяснить и показать тебе некоторые подробности. Кто знает, может быть они тебе пригодятся когда-нибудь?
София перевела дыхание. Длинные речи становились для неё всё более утомительны! Но ей приходилось как можно дольше держать паузу, в ожидании ещё одного действующего лица.
– Признаться честно, «церемонией» это действо называется только для придания значительности происходящему. То, что обычно при этом совершается, очень просто по своей сути. Всё сводится к тому, что надо подойти к Вратам и открыть их! Всего лишь! Давайте пойдём и сделаем это. Тебе Элизабет, тоже будет интересно. Ведь ты столько сил потратила на изучение вот этого предмета…
В руке у Софии появился маленький цилиндрик пергамента, оплетённого трухлявой полоской материи. Ключ. Ключ от Врат Конкрума.
– Зефира, ты уже догадалась, что это за предмет? Ты ведь ни разу его не видела раньше. И никто из Сестёр не видел этот Ключ очень долгое время. Все эти годы он хранился у меня. В Библиотеке Саллы.
София взяла Зефиру за запястье, сжала крепко, как только смогла:
– Когда уходила предыдущая Сестра ветра, Ключ от Врат достался мне. Как только всё закончится, настанет твоя очередь владеть Ключом. Всегда храни его у себя. Не отдавай никому, пока не настанет время! Так меньше возможностей потерять или вовсе утратить этот бесценный предмет!
Казалось, Зефира собирается что-то возразить на эти слова! Но потом, вся она как-то сникла, опустила взгляд, и только дважды коротко кивнула, тряхнув своими мелкими чёрными кудряшками.
Тогда София отпустила её руку и уверенно, почти твёрдым шагом, направилась к Артефакту.
– Давайте же откроем эту штуку. Это совсем не сложно. Нужно только взять Ключ Конкрума и три раза, особым образом, постучать им в этот Камень. В любом месте. С любой стороны, где удобнее. Смотрите внимательно! – и София поднесла пергаментную трубочку к каменной поверхности.
Элиза ахнула!
В ответ на прикосновение Ключа, где-то там – внутри черноты, словно бы возникло какое-то движение! Еле заметное глазу. Уловить его можно было только почти совсем прижавшись лицом к Камню.
Словно одна тьма, на фоне другой такой же тьмы, заструилась плотным дымом навстречу Ключу!
– Видите? Вам не кажется. Там что-то есть на самом деле.
Сестра огня отвела руку, и движение исчезло.
Поднесла снова, держа Ключ в руке, как держат гвоздь. Другой рукой ударила по его торцу раскрытой ладонью, словно молотком, забивая Ключевой пергамент прямо в чёрную твердь.
– Раз! – пергаментный рулончик, будто и впрямь волшебный гвоздь из сказки, вошёл в Камень почти до середины своей длины. Внутри Артефакта заклубилась темнота. Уже явственно.
– Два! – София ещё раз стукнула ладонью по Ключу, торчащему из Камня. Поверхность Артефакта вспыхнула на мгновение! Вспыхнула не светом, а той же самой клубящейся чернотой.
– Три! – ещё один удар ладонью, и Ключ Конкрума утонул в Камне.
И исчез. Растворился в нём без остатка, словно кусок сахара в горячей воде!
И в этот момент вся громада Артефакта словно ожила! Прояснилась! Его поверхность и впрямь стала почти прозрачной, словно плёнка мыльного пузыря.
Только переливался этот пузырь не радужными разводами, а всеми мыслимыми и немыслимыми оттенками серого цвета – от почти белого до почти чёрного. И в глубине этого серого буйства по-прежнему бурлила и вихрилась густая, непробиваемая взглядом чернота!
– Вот теперь, никто, кроме Элизабет не подойдёт к Вратам ближе чем на пять шагов! Иначе сгорит заживо, это я обещаю! А сейчас…
Но Повелительницу огня снова прервали на полуслове.
Невдалеке, послышался звон лошадиных подков по камням старой дороги. Было отчётливо слышно, что лошадь несётся вскачь!
Ещё пара мгновений, и из-за деревьев показался всадник на жеребце красивого кремового окраса. Белый песок вихрем взметнулся из-под копыт знаменитого нордфьордхеста по кличке Рёйскатт – единственного королевского любимца среди лошадиного племени!
Людвиг Четвёртый соскочил с коня прямо около остолбеневших женщин, хлопнул по крупу своего скакуна, позволяя тому самостоятельно погулять и отдышаться.
– Я не опоздал, сударыни? – король был сама любезность. – Мне было бы очень обидно, если бы Церемония началась до моего приезда.
Людвиг откровенно веселился, и выпитое им безумное количество пива было здесь совершенно не при чём.
Бывает, что человек, осуждённый и приговорённый к смертной казни, что называется – «ловит кураж». В таком состоянии он способен смеяться над своими судьями и палачами, ибо ему уже нечего терять! Он и так потерял всё, а скоро потеряет и последнее – собственную жизнь.
Людвигу Четвёртому терять теперь было нечего:
– София, я смотрю, ты в добром здравии? Наскучило изображать умирающую?
Но ответа от Сестры огня он не дождался.
В этот самый миг, Государственная Колдунья Рёгланда, и впрямь, словно обрела второе дыхание! Её вечно согбенная спина выпрямилась, жесты стали величественными! Глаза засверкали, словно сама огненная Стихия полыхнула в них изнутри!
– Если так будет продолжаться, то сейчас, в этом месте соберётся вся Салла! Зефира! Попроси пожалуйста ветер создать небольшой смерч вокруг поляны! Хватит с нас непрошеных гостей! Вы оба! – её указательный палец ткнулся по очереди в Гриммса и Сигурда, по-прежнему стоящих в отдалении. – Быстро войдите сюда, в круг, иначе вас сметёт! Элизабет! Иди за мной!
Зефира, не в силах прекословить старшей подруге, подняла ладонь на уровень груди. Провела рукой по кругу, что-то ласково шепча одними губами – прося свою Стихию выполнить требуемое.
Долго уговаривать ветер, ей не пришлось. Он повиновался её просьбе так весело и охотно, словно и впрямь всё его буйство тогда – на Маристанах, не сулило никаких неприятностей, и было лишь капризом Стихии, не более.
Может, права была Морита, и так оно и есть на самом деле?
Ветер, конечно, не понимал слов. Порой Зефире казалось, что Стихия их прекрасно понимает, только не хочет в этом признаваться. Но уже через мгновение ветер развеивал подобное впечатление в прах.
Он скорее чувствовал интонации голоса, окраску мыслей и веяния души своей Сестры. Он понимал некоторые жесты. Выполнял всевозможные команды, совсем как какая-нибудь собачонка, которую выучили нескольким трюкам. Но этого было достаточно обоим, для того, чтобы и ветру, и ей – Зефире, понимать и любить друг друга.
Сестра ветра не имела никакого представления, каковы отношения со своими Стихиями у других Сестёр. Этого они и до Войны-то практически не обсуждали, даже в разговорах с близкими подругами. А теперь и вовсе обходили молчанием эту тему!
Наверное, это было слишком личным.
Каждая Сестра была неотделима от своей Стихии. Но воспринимать другую Стихию ни одна из них не могла.
Скажем, огонь для Зефиры оставался всегда обычным огнём. Она не могла чувствовать ни души, ни характера, ничего из того, что, возможно, чувствовала в своём огне София.
Угадывать намерения чужой Стихии было бессмысленно. Оставалось только внимательно наблюдать за поведением самой Сестры!
Поэтому Зефира до сих пор и не смогла решить, как ей вести себя. Никакой угрозы она не ощущала.
Да, София сегодня была, что называется, «на пределе». Она дотла сжигала себя изнутри, безоглядно расходуя оставшиеся силы. Это чувствовалось.
Об этом вряд ли задумывался хоть кто-нибудь из присутствующих на поляне. Но Сестра ветра прекрасно понимала, что прямо сейчас начинается последнее представление её старшей подруги!
Зефира не знала, чем именно заканчивается Церемония инициации. Но в том, что София уже была готова сжечь за собой все мосты, не было никаких сомнений.
Но это понятно…. Двух Сестёр одной Стихии одновременно… не бывает…
А ведь Сестра огня знала гораздо больше «молоденькой» Зефиры!
На поляне, вокруг площадки, засыпанной белым песком, взметнулся приличной силы вихрь. Полетели еловые иголки, пустые шишки, песок и прочий мусор.
Все присутствующие поморщились – уши заложило у всех разом.
– Ничего. Скоро станет легче. – София не пошевелила и пальцем, но внутри стены ветра, откуда-то из-под земли, начала вырастать ещё одна стена – огненная!
Огонь пробивался сквозь белый песок, словно из ниоткуда! И смерч тут же подхватывал пламя, закручивая его раскалённой воронкой.
Пламя становилась всё выше и выше! Всё мощнее!
И ветер, почувствовав в себе присутствие другой Стихии, взревел, пытаясь ни в чём не уступать огню!
Он мгновенно разогнался по кругу, словно взбесившаяся скаковая лошадь, достигнув скорости урагана! Ветер, то ли пытался сорвать пламя, то ли наоборот – раздуть его…
Всё это произошло быстро – никто и сообразить ничего не успел, включая Сестру ветра! И языки пламени, подхваченные ураганом, сомкнулись высоко вверху, над головами опешивших людей, образовав настоящий огненный купол!
Рёв стих, и воздух внутри этого купола замер.
За огненную стену не проникало ни звука, хотя ветер и продолжал по-прежнему бесноваться снаружи. Лишь иногда было слышно, как, потрескивая, сгорают в пламени, поднятые им палки и еловые шишки,
Ни жара, ни удушья присутствующие не ощущали.
И хоть сильного страха, в присутствии двух Повелительниц Стихий, тоже никто не испытывал, но, всё равно, выглядел огненный ураган достаточно жутко!
Зефира вдруг поняла, что попала в ловушку. Она совсем перестала чувствовать свою Стихию!
Это было непривычно.
За столько лет жизни с ветром – бок о бок, душа в душу, Зефира привыкла ощущать его всё время рядом. И вдруг – пустота! Пустота где-то внутри! Странная. Незнакомая. Страшная!
Да, это было страшно!
Потому что ветер тоже был неотделим от своей Сестры и теперь, не чувствуя её присутствия, он мог натворить каких угодно бед, пытаясь проникнуть к Зефире сквозь огненный заслон!
Зефира не знала, с чего именно началась Война Стихий.
В то время, она ещё только-только начинала осознавать себя, и первое, что более-менее отчётливо помнила, приходилось как раз на самый разгар Битвы. Но о причинах, побудивших Стихии схлестнуться в смертельной для мира схватке, старшие Сёстры предпочитали упорно молчать. В лучшем случае, отделываться общими фразами.
И вот сегодня, в этом буйстве пламени, как будто начали оживать самый первые и самые жуткие детские воспоминания Зефиры!
Она помнила, как огонь, вот также вот слившись с ветром, хлестал в содрогающиеся скалы! Как гигантские морские волны заливали огонь и крушили всё на своём пути! Как деревья, обычно безобидные, во мгновение ока вырастали до самых небес, пытаясь преградить путь ветру! Её ветру! С которым она в те времена ещё не умела ладить как следует…
Мир пока ещё не встал на ту самую грань, которая кинула тогда Стихии в битву друг с другом. Но ведь достаточно было малейшего толчка…
– София! Зачем? – возглас вырвался у Зефиры непроизвольно.
– Ничего страшного, Сестра. Это ненадолго. Просто потерпи немного.
София стояла в самом центре поляны. Прямая как струна. Властная. Гордая.
Она и впрямь вдруг почувствовала себя помолодевшей лет на пятьсот! Куда только девалась её немощь? И только голос, по-прежнему старческий и скрипучий, выдавал её истинный возраст:
– Если никто не возражает, мы, прямо сейчас, приступим к Церемонии инициации!
– Я возражаю! – перебил собственную Государственную Колдунью Людвиг Четвёртый. Его-то сбить с толку не был способен никакой ураган. Даже огненный!
– Как отец, я не даю своего согласия на инициацию Элизабет!
Король тоже был в этот миг великолепен!
Огромный, словно сошедший с книжной картинки горный тролль! Опасный, как десяток медведей!
Видно было, что, даже если его начнут жечь заживо, это не остановит первого воина королевства, если ему заблагорассудится вцепиться в горло престарелой Сестры огня.
– Ты обманула меня! Подозреваю, что ты только что обманула и Зефиру! Ты хочешь обмануть и мою дочь, как успела обмануть всех нас! – грозный королевский рык внушительно звучал в тишине, созданной пламенем.
– Элиза! Если ты пройдёшь в эти Врата – ты лишишься памяти! Совсем! Ты забудешь саму себя! Забудешь меня, брата, всех! И уже не вспомнишь никогда! Это будет для тебя равносильно смерти! Хочешь ли ты себе такой судьбы? Зефира! Подтверди, что это правда!
София ответила чуть раньше:
– Да, это правда! Но лишь отчасти! Я не обманывала ни тебя, ни Элизабет! Я не лгала! Я просто не говорила всего, что знаю! А это ведь разные вещи, не находишь?! – Людвиг поневоле вздрогнул. София почти слово в слово повторила то, что король ещё недавно втолковывал своей дочери! Если бы он только знал, как аукнутся ему его же собственные слова!
Между тем, София продолжала:
– Конечно, ты можешь попытаться убить меня! Но попробуй задуматься о последствиях такого поступка! Если мир останется вообще без Сестры огня, то никто не сможет остановить эту Стихию! – колдунья указала на полыхающий, беснующийся будто в приступе безумия, огненный купол. – А ещё одной Войны Стихий, мир не выдержит!!!
И это тоже была правда! Истинная правда!
Но София почти прокричала последние слова, и её старым голосовым связкам не удалось совладать с подобным насилием. Она мучительно закашлялась, схватилась за горло. А ей надо было непременно продолжать говорить!
Продолжать, во что бы то ни стало! Упустить инициативу разговора сейчас, означало – потерять всё!
Колоссальным усилием воли Сестра огня заставила кашель прекратиться:
– Но я знаю кое-что, чего не знает Зефира! Чего не знают многие из тех, кому это стоило было бы знать! Есть способ сохранить память твоей дочери! Есть способ провести Элизабет через Врата так, чтобы всё её прошлое осталась при ней! Но я не могла рассказывать об этом ни тебе, ни Сёстрам! Потому что, во время такой Церемонии, придётся принести жертву! А вы все слишком мягкотелы, чтобы одобрить подобный поступок!
Эта речь Софии на время вывела Зефиру из оцепенения. Намёк она поняла с полуслова:
– Сестра! Опомнись! Никогда не было такого, чтобы при инициации приносились жертвы!
– Ты не права, Зефира! Ты многого не знаешь! Это происходило! Давным-давно, задолго до твоего рождения! И мы обязательно должны пойти на всё, чтобы сохранить девочке память! Если этого не произойдёт, весь Рёгланд утонет в крови! Прошу тебя – не мешай мне! Я делаю всё так, как нужно!
– Не знаю, что ты делаешь, – снова вмешался Людвиг Четвёртый. – и как, после всего этого, мы можем верить тебе? Но я помню, о чём говорят старинные книги! Жертвы, те что приносились Повелительницам Стихий – это была еда! Одежда! Вино! Какой тебе в них сейчас смысл?
Но голос Людвига Четвёртого звучал уже не столь грозно как раньше.
Видимо, слова Сестры огня поколебали-таки его решимость лезть на рожон, наплевав на последствия. Ведь в этих словах для него прозвучала надежда!
Гриммсу тоже было знакомо слово «жертва». Например – «Драконья жертва». Когда кто-нибудь погибал в море, то его считали жертвой Морскому Дракону.
А ещё, многие рыбаки жертвовали местному водяному первую пойманную рыбу. Водяному эта рыба, правда, не доставалась, потому что её тут же съедали чайки.
Среди меченосцев было распространено жертвование собственной крови своему оружию перед боем. Этакий тайный ритуал, о котором не любили распространяться, дабы он не дошёл до ушей Сестёр. Колдуньи в таких случаях поступали с провинившимися довольно круто. По их представлениям, подобные действия нужны были только трусам.
Но, раз дело встало из-за еды, вина или одежды, тогда, чего тут думать? Гриммс, почти отдышался и готов был сбегать в город за всем необходимым! Слишком много времени это не займёт. И до ночи ещё далеко!
Но, оказывается, София имела в виду не пищу и вино.
Она посмотрела на короля почти ласково. Как смотрят на маленького ребёнка, встрявшего со своим детским лепетом во взрослый разговор:
– Людвиг, мне очень жаль, но ты чересчур наивен! Речь идёт совсем о другом. Нужна жертва особого рода! Для правильного проведения Церемонии нам нужна кровь из сердца! Из сердца человека, понимаешь? Нужна человеческая жертва! И она выбрана! Выбрана много лет назад! И ничего изменить я уже не в силах.
Для всех присутствующих, эти слова звучали дико! Невозможно! Сочетание слов «человеческая» и «жертва» давным-давно исчезло из речи! Никому такие жертвы были не нужны – ни на Материке, ни на Архипелаге, ни на многочисленных островах вокруг Материка!
Люди давно забыли это понятие, и то, что оно означает.
Все молча ждали продолжения, замерев в каком-то тягостном недоумении.
София тоже молчала некоторое время. На её лице, изборождённом морщинами, отражалась какая-то внутренняя борьба. Правда, борьба эта была не долгой, видимо, и на самом деле, всё было решено давным-давно.
– И эта жертва… он!..
Палец Сестры огня, этот её вечный указующий перст, слегка помедлив на полпути, ткнулся в сторону замершего от неожиданности Гриммса.
Ничего более странного телохранитель и представить себе не мог!
Бежать что есть сил по горам, пытаясь спасти другого человека, и, в результате, самому оказаться в роли жертвы, у которой вот-вот попытаются добыть из сердца кровь!
Применять слово «жертва» к себе, бывшему телохранителю как-то ещё не доводилось.
Он просто стоял и молчал.
Естественно, Гриммс был готов с радостью отдать за Элизу свою жизнь… В бою с врагом! Если бы кто-нибудь напал на неё!
Но на поляне творилось что-то непонятное! Неправильное! Что-то было не так!
Наставления мастера Уроха, словно спятившие пчёлы, роились в голове Гриммса, сами по себе:
«Если телохранитель гибнет, то и подопечному вашему не жить!»
А вдруг это всё заговор? Если Гриммс погибнет, то…
«…никогда не поддавайся на провокации посторонних, даже очень хорошо знакомых тебе людей!»
Все эти люди, что стояли сейчас вокруг него, не были посторонними! Они, почти все, вроде бы неплохо к нему относились, но… «Жертва выбрана…»
– Теобольд Гриммсбладен! Согласен ли ты добровольно принести себя в жертву для блага принцессы Элизабет? – каркающий голос Повелительницы огня звучал отчётливо, но слова с огромным трудом доходили до сознания.
«…если тебя загонят в угол и предложат «разумный» обмен – твоя смерть на жизнь подопечного, не верь! Это всегда обман! Всегда бейся до последнего!»
Можно ли не верить тому, что говорит сама София – Государственная Колдунья Рёгланда? Хотя сам король Людвиг подозревает её во лжи!
Но ведь его жизнь – жизнь Гриммса, нужна Элизе! И потом…
Что «потом», додумать он так и не сумел.
Бывший телохранитель чувствовал на себе пристальные взгляды окружающих. Заинтересованные. Выжидающие. Словно от его ответа зависела судьба всех этих людей. А может, и на самом деле зависела?
Но ответить на вопрос Софии прямо он не мог, как ни старался. И только пожал плечами в недоумении.
– Сигурд! – окрик колдуньи вывел и принца из оцепенения. – Сигурд, ты здесь один с оружием! Помоги! Помоги твоей сестре! Ты понял, что делать? Нужно чтобы Элизабет получила кровь из его сердца! Немного. Достаточно будет уколоть её в ладонь!
Принц неожиданно улыбнулся:
– Элиза! Если это позволит сохранить твою память, то это стоит сделать! Я не хочу, чтобы моя сестра забыла меня…
Он обнажил клинок и не спеша двинулся к Гриммсу.
– Вы с ума сошли! Вы все просто с ума сошли! Посмотрите на себя! Вы же хуже зверей! – Элиза, будто очнувшись, кинулась к своему телохранителю, встала перед ним, загораживая всем телом, раскинув руки. – Вы не посмеете!
– Послушай… Он прав! – прохрипел король каким-то странным, незнакомым голосом,- если это даст хоть какой-то шанс…
Потом, видимо что-то решив для себя, Людвиг подскочил к дочери, схватил за руку и оттащил подальше, не обращая внимания на её крики и отчаянное сопротивление. Вырваться из королевской длани было невозможно!
– Ни за что! Не дам его убить! Вы все с ума сошли! – Элиза, плача, пыталась освободить руку, выворачивала её до хруста, била кулачком свободной руки по железным тискам королевской лапищи.
Напрасно. Все её усилия не оказывали на Людвига никакого впечатления!
– Не робей, сестрёнка! Всем нам хочется, чтобы из врат вернулась именно ты, а не истукан без памяти и чувств!
Принц подошёл к Гриммсу, остановился шагах в трёх, вытянул вперёд рапиру.
– Жаль, что всё так повернулось. Наверное, ты и в самом деле был неплохим воином. Давай проверим, так ли это?
И вдруг сделал шаг в сторону – такое движение, словно собрался танцевать. И, не спеша двинулся вокруг телохранителя.
Гриммс, словно во сне, всё ещё заворожённый дилеммой – отдать ли жизнь за принцессу или спасать свою, тем не менее узнал эту повадку, отличающую особую школу фехтования.
Школа со «скромным» названием «Высшее Мастерство», была одной из самых непобедимых школ на Материке!
Когда-то, юному ещё телохранителю, папаша Урох подсунул книгу «Академия меча», написанную мастером этой школы – Герхардом.
И Гриммс чуть ли не ночевал тогда с этой книгой в обнимку, посвящая изучению науки мастера Герхарда всё своё свободное время.
Отчасти, его утренние показательные бои на «Блюмкрике», были рождены именно этой наукой.
Основой боя школы «Высшее Мастерство» была тактика. Тактика, проработанная до мельчайших деталей на все случаи жизни!
Бойцы, вооружённые шпагами, мечами или алебардами, двигались по кругу, стараясь держаться лицом к оппоненту. Двигались, ожидая, когда противник сделает ошибку, чтобы тут же воспользоваться ею и нанести точный и безжалостный удар.
Наука была сложна, книга содержала множество рисунков и чертежей, в которых, без подсказок опытного мастера, разобраться было невозможно.
Но человек овладевший этим искусством в полной мере, мог на самом деле претендовать на звание непобедимого бойца!
Не даром по миру ходила легенда о том, как один-единственный боец школы «Высшее Мастерство» победил всех знаменитых мастеров одного из государств Материка, вызывая их по одному на поединок.
Гриммс, ещё не понимая, что он делает, тоже принял стойку – сделал шаг правой ногой внутрь воображаемого круга, вытянул руку на уровне плеча, целясь в глаза противнику…
К сожалению, целится было особо нечем – в руке оказался только обломок старого отпорного крюка, подобранный Гриммсом по дороге. Оказывается, телохранитель так и не выпустил эту палку из рук!
На лице принца появилась заинтересованность. Похоже, ему было приятнее, что «жертва» сопротивляется, а не подставляет своё сердце под его рапиру покорно, как старая корова под нож мясника.
Сигурд сделал выпад, нанося укол. Инстинкты у телохранителя сработали правильно – ржавое железо встретилось со сталью рапиры, и та издала мягкий, шипящий звук.
– «Отличная рапира!» – пронеслось в голове Гриммса.
Всё, что творилось вокруг, происходило словно бы и не с ним. Тело двигалось само, а в голове стоял сплошной, плотный, непробиваемый туман!
Впрочем, нет – вполне пробиваемый!
Укол пришёлся в правое плечо, и боль словно отрезвила бывшего телохранителя!
Бывшего? Но телохранители не бывают бывшими! Они бывают либо живыми, либо мёртвыми! Но умирать вот так сразу Гриммсу совсем расхотелось.
Умирать просто так? Не попрощавшись с отцом! С Элизой!
Пусть у него в руках только обломок старого отпорного крюка, посмотрим, что из этого получится!
Но против рапиры, палка, пусть и с железякой на конце – не слишком хорошее оружие. Для того, чтобы держать её двумя руками, на манер алебарды – она слишком коротка. А держать её в одной руке долго, не получится. То, что называют балансом оружия, никакого отношения к крюку не имеет.
Снова выпад Сигурда окончился ничем. Пока что ничем. Но такой неравный бой долго продолжаться не мог. Гриммс был в этом уверен.
Телохранитель чувствовал, как тают его силы, и так-то порядком истраченные на беготню по горам.
Если он будет действовать крюком как дубиной, то очень скоро выдохнется. И, скорее всего, как раз и схватит в сердце остро отточенный металл, пока будет замахиваться. Реакция принца была молниеносной!
Но можно было попытаться этот металл сломать. Захватить клинок рапиры между древком крюка и его единственным оставшимся в целости рогом. И повернуть его, что есть силы.
Гриммс чуть раскрылся, отведя своё «оружие» в сторону – провоцируя противника на атаку.
Он почти достиг своей цели – Сигурд сделал короткий выпад, но вовремя успел вывернуть кисть, освободив лезвие из внезапно выросшего на его пути крюка. И сталь, скрежетнув о железо, ушла в никуда над самым плечом Гриммса.
Телохранитель тут же нанёс колющий удар в грудь принца, рассчитывая, если не ранить, то хотя бы замедлить его движения. Крюк хоть и был лёгким и тупым на конце, но и им можно было нанести сильный удар в грудину или в солнечное сплетение.
Но удар пришёлся в пустоту. Принц тоже был начеку.
А через мгновение, уже и самому телохранителю пришлось пригнуться и поспешно уходить от удара – клинок рапиры просвистел у него прямо над головой. Вот только эта контратака не была нацелена на то, чтобы убить Гриммса на месте. Принц Сигурд, будто специально, сделал небольшую паузу, давая телохранителю уйти из-под обратного хода рапиры.
Принц сменил направление движения по кругу, и телохранитель начал догадываться, что его куда-то упорно ведут! Настойчиво направляют, не торопясь прокалывать сердце.
И путь, насколько понимал Гриммс, был у него только один.
Мимо колдуний, неподвижно стоящих в центре плаца, и Элизы, которую всё ещё держал за руку её отец, не давая вырваться.
К Камню Конкрума.
Человек, не знакомый с искусством мастера Герхарда, ни за что бы не догадался, что это движение противников в определённом направлении очень точно рассчитано одним из бойцов. Запланировано им и тщательно выполняется.
И другому бойцу некуда деваться из этой паутины ударов, хотя бы от того, что противники находятся в неравных условиях.
Стоит ли ломать голову над загадкой – зачем принцу это? Вряд ли. Лучше попытаться выбить рапиру из его рук!
Пока над бывшим лошадиным выгулом раздавалось шипение стали, вперемешку со стуком по дереву, Зефира изо всех сил пыталась разобраться в своих мыслях, мелькающих в её голове словно молнии!
Если она не вмешается прямо сейчас, то пойдёт на поводу у Сестры и всех здесь присутствующих!
Они все, кроме неё – Зефиры, объединены одной мыслью – сохранить Элизабет память по возвращении из Врат. Может быть это и неплохая идея, но если это действо сопровождается убийством, то вряд ли из этого может получиться что-то хорошее.
Какой выйдет Элизабет обратно? Похоже, этого не знал и об этом не задумывался никто! Был огромный риск получить на руки такого монстра, перед которым спасовал бы и легендарный Чедар!
Да, ей, как и всем остальным, было жалко Элизабет! Но все живущие в нынешнее время Сёстры прошли через это! Ни одна из них не помнит своей прошлой жизни! И Зефира тоже! И ничего! Жива!
Зефире необходимо было вмешаться, во что бы то ни стало! И остановить убийство!
Противники – Сигурд и Гриммс, уже находились шагах в десяти от Врат! И было видно невооружённым глазом, что телохранитель принцессы дерётся из последних сил. Ещё немного, и принц выполнит свою задачу!
Нужно было действовать быстро. Но что могла сделать Зефира, лишённая поддержки своей Стихии?!
– «Думай, Зефира! Думай быстрее! Что может сделать в этом случае несчастная слабая женщина?»
Слабая?
Сестра ветра словно очнулась от сна.
Подскочила к королю и, с неизвестно откуда взявшейся силой, чисто по-женски, укусила его за запястье руки, державшей Элизу!
От неожиданности и боли, Людвиг Четвёртый взревел как раненный буйвол! Отпустил дочь и взмахнул укушенной конечностью, отшвыривая Зефиру, словно пушинку. Потом начал трясти повреждённой рукой, словно пытался вытрясти из рукава скорпиона.
Элиза, освобождённая из королевской хватки, метнулась в сторону ожидающих её Врат! Добежала до Камня, обернулась и крикнула что есть силы:
– Стойте! Если вы немедленно не прекратите, я…
Но что именно собиралась сказать принцесса, так и осталось неизвестным.
Потому что, за мгновение до этого, среди всех этих криков, лязга металла и свиста собственного запалённого дыхания, ухо Гриммса уловило звук, который даже он никак не ожидал услышать!
Ни рёв Людвига, ни крик Элизы, ни прочий шум, не смогли заглушить явственное «фухх-фухх-фухх» летящего с бешеной скоростью и вращающегося в полёте предмета.
Брошенный чьей-то сильной рукой, он взрезал воздух как раз по направлению к тому месту, где стояла принцесса.
Задумываться о том, как этот предмет пробил обе стены Стихий, и что это вообще такое летит к Элизе, было некогда.
Все навыки телохранителя, в буквальном смысле, отчаянно взвыли, ощущая нешуточную опасность!
Опасность, теперь не для него самого, а для жизни той, за которой он следовал тенью столько лет! Получал от неё и ради неё, и синяки, и шишки, и прочие неприятности!
Но которую он должен был защищать, во что бы то ни стало! Даже ценой собственной жизни.
Гриммс, всем своим существом, рванулся наперерез звуку, уже чувствуя, что может не успеть! Брошенный им отпорный крюк полетел в лицо принцу Сигурду, заставив того на миг отшатнуться.
В другое время телохранитель сто раз подумал бы, прежде чем делать такое на глазах у колдуний, но сегодня выбирать не приходилось.
Для того, чтобы принц Сигурд успел прийти в себя от непозволительного среди воинов приёма, должно было уйти хотя бы несколько ударов сердца. Этих мгновений телохранителю должно было хватить, чтобы выскочить из той паутины, которую плёл вокруг него принц.
Но реакция Сигурда оказалась гораздо быстрее, чем действовал бы обычный человек.
Взмах руки и крюк отлетел в огненную стену, а рапира с хищным шипением взрезала воздух в том месте, где только что стоял Гриммс. Тут же последовал ещё один выпад, от которого пришлось уйти чуть в сторону, потеряв на этом драгоценное время! Вместо нескольких мгновений, телохранитель получил всего одно.
Свист разрезаемого воздуха был всё ближе, и ближе, и ближе!
Гриммс не успевал!
Не успевал чуть-чуть, совсем немного! Но он уже понял, куда именно направлен таинственный предмет – прямо в сердце Элизы!
Время замедлилось до невозможности. Свист превратился в басовитое рычание, и телохранителю показалось, что сам он движется не сквозь воздух, а сквозь враз загустевшую воду.
И это не воздух, а вода – плотная и равнодушная держит его тело, не давая обогнать летящую угрозу.
И тогда он прыгнул, вложив в этот прыжок последние остатки сил!
Прыгнул, и разворачиваясь в полёте, всё-таки увидел, что именно целилось в сердце принцессы!
Сверкающий серебрением, крестообразный кинжал, вспарывал воздух своими четырьмя лезвиями.
Любой человек, наблюдающий его со стороны, смог бы успеть увидеть только мелькнувшее в воздухе размытое пятно! Но телохранитель, для которого время как будто замедлило свой бег, ясно видел обоюдоострые, тонкие как пчелиное жало, серебристые лезвия.
Схватить этот жуткий предмет, не лишившись при этом пальцев, он не мог. Сбить в полёте уже не успевал. А до сердца Элизы смертельному оружию оставалось лететь какие-то считанные пяди!
Но и Гриммсу до кинжала оставалось совсем немного! Только руку протянуть!
И телохранитель подставил ладонь, принимая на неё удар сверкающих лезвий.
Одно из них пробило ладонь насквозь. Другое прорезало мясо до самой кости. Брызнула и запузырилась алая кровь! Но вращение лезвий остановилось.
Не остановился только полёт четырёх-лезвийного кинжала, потому что не остановился полёт самого Гриммса. Его ладонь, с торчащим из неё лезвием, по инерции достигла груди Элизы!
Окровавленная сталь воткнулась в её тело, прокалывая одежду и кожу. Снова брызнула кровь!
Телохранитель упал прямо перед принцессой, своим телом сбивая её с ног. После такого удара Элиза должна была изо всех сил стукнуться спиной и затылком о Камень Конкрума!
Но Камень и впрямь оказался дверным проёмом. И они оба, проваливаясь куда-то в серый туман, как в воду, моментально исчезли из глаз!
Артефакт Конкрума будто вздохнул с облегчением, и вновь почернел, окаменевая.
Церемония закончилась.
***
Пламя медленно опадало, истончалось, разрывалось на отдельные языки.
Затихал и ветер в недоумении. Он явно не мог понять, что же только что случилось?
Зефира поднялась с песка, на который упала, отброшенная королевской рукой. Как могла успокоила свою Стихию, и, пошатываясь, побрела к Сестре.
До Софии было не более пяти шагов, но этот путь показался Сестре ветра бесконечным, настолько вымотало её нервное напряжение.
София стояла на коленях, склонив голову и закрыв лицо руками. Её плечи мелко-мелко подрагивали, будто она боролась с рыданиями.
Зефира подошла и опустилась рядом. Обняла за плечи Старшую Сестру, готовая утешить, ободрить.
Но, почувствовав появление Зефиры, Сестра огня отняла ладони от лица.
И та с изумлением увидела, что София смеётся! Почти неслышно, мелким дребезжащим старческим смехом.
Смеющейся, Зефира не видела её уже давно. Много лет!
– Не подумай только снова, что я сошла с ума, – София справилась-таки с приступом смеха. – Просто я в восторге от собственной глупости! Я посмеивалась над Элизабет, за то, что та неверно, по-детски, истолковала пророчество. Но и сама оказалась нисколько не мудрее её! Хотя, и мне ни за что в жизни не удалось бы догадаться, кто из них «он», а кто «она»!
Голос Сестры ветра прозвучал хрипло, почти как у Софии:
– Он? Она? Я не понимаю! – Зефира и вправду отчаянно боролась с мыслями об умственном здоровье Старшей Сестры.
– Я тоже теперь мало что понимаю. Но ясно одно – пророчество всё же начало действовать, даже несмотря на мою ошибку. Ты же знаешь – ничто не в силах пробить целых две стены, возведённые Стихиями! Да так, чтобы мы обе этого не заметили!
Сестра огня ласково положила подрагивающую ладонь на руку Зефиры, обнимающую её за плечи:
– Однако же, это случилось! Да ещё и мужчине удалось каким-то образом пройти во Врата. И каков будет итог после всего этого, я не знаю.
София улыбнулась. Так нежно и легко, точно разговаривала с собственной дочерью:
– Но ты, если захочешь, можешь попробовать разгадать эту загадку. Только учти, тебе придётся бежать наперегонки со временем! А это нелёгкая задача… Ключ ко всему – на столе, в моей хижине. Это древний пергамент со стихами. Найди его, – она снова рассмеялась. – Надо же! Смысл пергамента оказался совсем другим! Не таким, как мы думали!
София вдруг прислушалась к себе. Потом, медленно кивнула головой, отвечая каким-то своим мыслям.
– Ну, вот и всё. Мне пора. Моя Стихия зовёт меня. Моё время закончилось. Вот и всё… Прощай.
Вспышка. Неяркая. Не горячая. Словно разлетелся рой чем-то напуганных светлячков.
А на том месте, где только что стояла на коленях София, в медленном танце опускались на белый песок мелкие искры.
«Вот и всё! – звучало в голове Зефиры. – Вот и всё…»
А по всему миру – в домах и в кузницах, в шатрах и пастушьих кострах, в люстрах дворцов и в светильниках бедняков, медленно угасал огонь.
Таял, исчезал.
Сами-собой истаивали пожары, оставляя после себя траурные пепелища.
Торжественно затихали вулканы. И лава, которая ещё недавно струилась по их крутым бокам, каменела, остывая.
И само Солнце, казалось, приглушило свой огонь, спрятавшись за плотную пелену облаков.
Вот и всё.
Мир замер, провожая ту, что долги-долгие годы являлась для него олицетворением Огненной Стихии.
Вот и всё…
[1] Чембур (чумбур) – ремень в составе лошадиной сбруи. Используется в основном для привязывания лошади вне работы (с недоуздком).
[2] Соединение (в фехтовании) – положение соприкасающихся друг с другом клинков.