Библиотека почти завершённого

Авторский сайт Roman ( romandc ) Dry

Страница: Артефакт Конкрума; Глава 16

Назад к Главе 15

 

«Когда жизнь остановится скучая,

Листая с грустью книгу бытия.

Когда огонь сердечный истончает,

Под серым пеплом жар свой затая –

 

Настанет день, как вдруг иссякнет время,

Она придёт, и, трижды в дверь стуча,

И сбрасывая в пламя плоти бремя,

Откроет смысл Пергамента-ключа.

 

Когда придут дождей унылых дни,

Чтоб жар из сердца вовсе не исчез,

Огонь с Водою воссоедини,

Как это было при рождении небес.

 

Возьми сосуд из чистого стекла,

С Водой полусолёной, полусладкой,

Тот, что судьба пометила украдкой,

Молва же бесполезным нарекла.

 

Огонь брось в Воду, подружи его с Водой.

Чтобы попали брызги на Огонь,

Ты к сердцу приложи её ладонь

Благословеньем древности седой…

***

Союз с Водой вернёт Огню природу,

Ту, что давно утеряна была,

И канут оба во Врата, как в воду,

Горя во тьме, но не сгорев дотла.

 

Он ей отдаст трепещущее сердце,

Её дыханье прежнее вернёт,

И сердце снова сможет загореться

И растопить, меж ними вставший, лёд.

 

Бессмысленный до этого пергамент

Очнётся от тысячелетних снов,

И этих строк таинственный орнамент –

Предвестник изменения основ,

 

У Врат их свяжет кованным металлом,

Сплетёт их суть в неведомый узор,

Закончив навсегда стихийный спор

И одарив историю началом.

 

И вновь сердца забьются на пределе,

И полные по-прежнему огня,

Былой вражды остатки прочь гоня,

Родство Стихий сольют в едином теле!

***

Паденье будет долгим в мир иной

Но не лишит Стихии памяти земной

Настанет миг – вернётся колдовство,

И мир наполнится явлением его…»

 

На столе горела, оплывая, одинокая восковая свеча.

Крохотный огонёк ещё смог кое-как рассеять полутьму внутри старой хижины. Но что могло рассеять ту белёсую мглу, что с недавних пор поселилась в уставших глазах Государственной Колдуньи Рёгланда?

Впрочем, сейчас зрение для Сестры огня было не слишком важно.

Она и так знала эти стихи наизусть. Выучила за последние полсотни лет, до строчки, до последней закорючки на буквах!

А на память София никогда не жаловалась, не то что на своё здоровье, совсем уж расшатавшееся в последнее время.

Теперь, частенько её мысли путались и пускались вскачь, вслед за трепещущим сердцем! Но сегодня она чувствовала себя на редкость хорошо и спокойно.

И не торопясь вчитывалась в лежащий перед ней текст.

Когда-то София не видела в пергаменте Ульниллы ничего особенного. Среди всех тех пергаментов, которые она вывезла с гибнущего континента, существовали и гораздо более ценные! В то время она была уверена в этом…

И странные стихи, чернила которых, век за веком, раз за разом, подновляли библиотечные служители, были ей абсолютно непонятны и казались не слишком-то удачными.

Главным достоинством этого пергамента было только то, что начертанные на нём строки принадлежали перу Сестры такой немыслимой древности, что от её времени, в современном мире не осталось ни камешка, ни памяти. Ни даже слухов и домыслов!

В то время Война Стихий ещё только подходила к концу. Прекратиться сразу такая колоссальная битва просто не могла!

И, гибнущий в муках, огромный континент Арахея был не слишком-то пригоден для того, чтобы на нём хранились самые главные богатства Сестры огня – её книги.

Большая часть книг безвозвратно погибла – и в водных пучинах, и в лавовых потоках, коловшегося как спелый орех, континента. Книги слишком хрупки, и не выносят ни потопа, ни пожара!

Но кое-что ей удалось спасти, спасибо Густаву-мореходу и его людям. И это «кое-что» как раз и послужило основой Библиотеки Саллы. На нынешний день – одной из самых древних библиотек в мире. И самой уникальной!

Ведь именно здесь хранился единственный экземпляр пергамента Ульниллы…

Бесценного пергамента, как оказалось, содержащего в себе не только удивительное пророчество. Но ещё и рецепт его осуществления!

И все нынешние надежды, и чаяния Софии…

Крючковатый палец колдуньи медленно скользил по строчкам. И так же медленно, вдоль этих строк, скользили её мысли:

«Когда жизнь остановится скучая, листая с грустью книгу бытия…»

София и сама сейчас листала события собственной жизни словно книгу, раз за разом пытаясь мысленно проникнуть в будущее!

И пересчитать по пальцам всё то, что она сделала для этого будущего в своём прошлом.

Да, Сестра огня много лет считала этот свиток простой памятью о другой, давно ушедшей Сестре! Но теперь, глаза её оказались открыты!

Пусть не она сама догадалась о ценности стиха Ульниллы! Но именно она – София, оказалась призвана встряхнуть от спячки, застывших в своём собственном страхе Сестёр, и угасающий людской род!

«Когда огонь сердечный истончает, под серым пеплом  жар свой затая …»

Да! Именно так!

Сегодня в людях уже нет того огня, что пылал в них во время Войны Стихий и сразу после её окончания! Люди стали бесхребетными и нелюбопытными! Воюют по привычке, женятся по обычаю, рожают детей потому что «так надо»…

Этакое коварное болото, которое засасывает и уже не отпускает. Кажется, что в нём бурлит жизнь! Но это не жизнь, это бурлят болотные газы, порождённые гниением заживо.

И Сёстры Стихий тоже стали жить рутиной и привычкой. Постоянный ужас перед новой войной сделал их слишком мнительными, медлительными, боязливыми и поэтому беспомощными. Слишком обеспокоенными за собственное будущее.

Софии было больно глядеть на всё это!

Она любила людей! И людей, и этот мир, и этот Архипелаг. А как же иначе?! Слишком сильна была боль той Войны, и слишком дорога была память о погибших.

«Настанет день, как вдруг иссякнет время. Она придёт, и, трижды в дверь стуча, и сбрасывая в пламя плоти бремя, откроет смысл Пергамента-ключа…»

Эти строки о ней – о Софии… Это ясно и так. Сёстры огня умирают не часто, но…

Огонь в её сердце уже почти иссяк. И время её на исходе. И Огненная Стихия ждёт, чтобы присоединить её плоть к своей плоти!

И кому, как не ей, суждено взять на себя эту роль?

Сил, тающих как лёд на солнце, Сестре огня ещё должно хватить, чтобы беспрепятственно провести Церемонию!

Ах, если бы не эти стихи, всё было бы гораздо проще!

Собственно говоря, никакой особой «церемонии» не существовало.

В конце концов, много ли нужно сил и времени для того, чтобы постучать Ключом три раза во Врата и умереть? Стать частью пламени…

Но с тех пор, как София узнала, что таят в себе чернильные строки старого пергамента, её путь в объятия Стихии вдруг сделался совсем не прост.

Оказалось, что для этого ей придётся не только переступить через себя! Через свои чувства и желания! Но и задействовать многих других людей, с их собственными желаниями, мыслями и чувствами! И даже решиться на то, что ей всегда претило…

Но время приближается, и все её колебания и страхи должны остаться позади!

Боялась ли она умирать?

Конечно, как и всякий человек, она боялась неизвестности. Никто ещё не возвращался «оттуда»! Поэтому некому было рассказать, что чувствуешь при «этом», и что происходит «там».

Уже близок конец её пути! Совсем не худший, чем у других Сестёр. Не худший, чем у других людей.

А может быть, даже и лучший, если хоть кто-то сохранит о ней память. О ней, и о том, что она сделала для этого мира.

Правда, в долговечности людской памяти, София сильно сомневалась. Сколько раз, на её собственной памяти, бесследно исчезали из истории самые сильные личности и самые громкие их деяния.

Оставалось только утешаться надеждой на то, что труды её не пропадут впустую.

«Огонь с водою воссоедини, как это было при рождении небес…»

Сестра огня не знала, как было при рождении небес. И никто во всём мире ей этого подсказать не мог. То время помнили разве что Стихии!

Но Стихию об этом спрашивать бесполезно. Не ответит.

А если и ответит, то как понять её ответ?

Но София была уверена, что «воссоединение» огня и воды возможно.

Теперь уверена – две, исстари враждующие между собой, Стихии существовали когда-то в мире друг с другом.

Почему бы и нет? Об этом в стихах сказано почти прямым текстом. Мало того, там содержался явный намёк на то, что когда-то они были нераздельны! Неразлучны!

София абсолютно не представляла, как это могло быть. Вода? Огонь? Они же были прямыми противоположностями!

Но если бы вдруг, обе Стихии воссоединились в одной Сестре?!

Это встряхнуло бы всех! Сместились бы давно устоявшиеся акценты и привычный уклад жизни Сестёр! А это, в свою очередь, сдвинуло бы с мёртвой точки и весь остальной мир!

Ведь такое уже происходило не раз! И даже совсем недавно! Во время той проклятой Войны…

Раньше, до неё, люди видели в Сёстрах Стихий – сами Стихии!

Их пытались задобрить, добиться от них каких-то выгод для себя, а-то и перетянуть на свою сторону в распрях. Приносили каждой из них дары и жертвы! Кому-то побольше, кому-то поменьше.

Это порождало среди «Повелительниц» зависть и даже ненависть друг к другу!

Поэтому, после той жуткой бойни, не принёсшей победы ни одной из них, Сёстрам пришлось менять весь свой уклад жизни.

Они стали не более чем государственными служащими. «Колдуньями» различных государств.

И теперь, жили на полном казённом коште, не требуя больше ничего лишнего. И, как они сами надеялись, не испытывая друг к другу смертельно опасных чувств.

Смогло бы появление невиданной Сестры двух Стихий сразу, развязать новую Войну?

София с полной уверенностью могла утверждать, что нет!

Тогда – много сотен лет назад, та жуткая бойня началась вовсе не потому, что какая-то из Сестёр считала себя более могущественной. Она началась с самых обычных склок и ссор между ними.

С простой зависти!

А Элизабет очень добрая девочка! К тому же, в их обществе, она будет самой младшей.

Самой младшей, но не самой безропотной и слабой! В этом Сестра огня была абсолютно уверена!

Всё, что про Элизабет говорила София во время их беседы с Сестрой ветра, было ложью! От начала и до конца!

Из всех девочек Архипелага, Элизабет, как и положено, избрала сама Стихия. Но самым обнадёживающим в этом было то, что в тот день принцесса ещё даже не была рождена на свет!

И огонь напрочь оказался рассматривать других кандидаток!

О подобных случаях – избрание до рождения, никто из более старших Сестёр никогда не упоминал, и София имела полное право считать его уникальным!

А Элизабет, принцессу королевского рода Блюмкрик – «прирождённой» Сестрой, в прямом смысле этого слова.

София не сомневалась, что связь со Стихией у девочки будет превосходная, если не самая лучшая из всех!

Но, в присутствии Зефиры, Сестре огня не стоило упоминать обо всех необычных событиях, и уж тем более, о своих планах. Хорошо ещё, что Государственной Колдунье Каррака и Маммуна никогда не приходилось сталкиваться с девочками-ученицами, даже вскользь.

Она сама была ещё совсем молоденькой. И, в этих делах, неопытной абсолютно!

«Возьми сосуд из чистого стекла, с водой полусолёной полусладкой, тот, что судьба пометила украдкой, молва же бесполезным нарекла…»

Колдунья с улыбкой посмотрела на склянку с Ключ-пергаментом внутри, до сих пор стоявшую на столе.

Наивная Элизабет!

Читая предсказания и старинные рецепты Сестёр, никогда нельзя быть уверенным, что речь идёт именно о том, о чём там написано. Иносказание порой скрывает смысл лучше всяких хитрых шифров, которыми пользуются послы разных стран.

Впрочем, девочку нельзя судить слишком строго. Любой ребёнок принял бы слова стихов за чистую монету. Но Элизабет – умная девочка! Когда-нибудь к ней придёт и опыт.

Нет-нет! Всё не так просто…

Взгляд Софии помрачнел. Наполнился тревогой!

Она поплотнее закуталась в колючее шерстяное одеяло, которое накинула на себя, чтобы не мёрзнуть.

“…сосуд из чистого стекла…”

Она никак не могла дать подобное определение Теобольду Гриммсбладену, известному как Гриммс! Даже приблизительно, такая характеристика ему не соответствовала.

И соответствовать не могла!

По всем признакам, юноша недалёкий и ленивый, какими бы хвалебными эпитетами не наделял его учитель Урох, он мог стать препятствием к осуществлению её плана!

Но другого кандидата на это место не нашлось. Его просто не существовало!

Он – единственный, превращаясь из мальчика в юношу, подавал хоть какие-то, минимальные признаки взаимодействия со Стихией воды. Все остальные, все, кто мог претендовать на эту роль – были ещё совсем детьми!

А использовать в этом деле ребёнка, для Софии было просто немыслимо!

Ведь от кандидата требовалось лишь одно. Вовремя умереть! Отдать свою полусолёную-полусладкую кровь Элизабет!..

Из груди колдуньи, помимо её воли, вырвался тяжкий вздох.

Несомненно, Теобольд ещё молод, но…  К сожалению… к её великому сожалению, отделаться одной только её собственной смертью было невозможно!

«Огонь брось в воду, подружи его с водой. Чтобы попали брызги на огонь, ты к сердцу приложи её ладонь благословеньем древности седой…»

В старые, довоенные времена, она могла бы просто приказать, чтобы Гриммса схватили, связали, и прокололи «кованным металлом», то есть кинжалом, рапирой или шпагой, грудь телохранителя. Предварительно приложив к этой груди ладонь Элизабет, как того требовали стихи.

Могла бы даже это сделать сама, чтобы «благословение древности седой» не выглядело стихотворной натяжкой, использованной просто для рифмы.

Колдунья поёжилась под одеялом. Посмотрела на свои зябнущие старческие руки, торчащие из этого тёплого кокона.

Конечно, она сама себе льстит! Ни раньше, ни тем более теперь, София не отличалась ни кровожадностью, ни силой.

Сестра огня, ещё ни разу в жизни, не посылала кого-либо на смерть!

Даже во время Войны Стихий, когда люди вокруг неё гибли как мошкара, слетевшаяся на огонь, она всеми силами пыталась сберечь их. И, в какой-то мере, ей это удалось.

Тот народ, который тогда ей прислуживал, сохранился. Единственный народ, сохранившийся почти в целости, на всём пространстве Материка!

Но тогда ей не приходилось выбирать, кем пожертвовать ради спасения других людей. Имеет ли она право приносить в жертву хоть кого-то сейчас? Даже ради спасения всего человечества!

Наверное… да…  Да! Пусть она сама себе никогда этого не простит!

Как никогда не прощает она себе все те смерти, что случаются во время пожаров.

Если смерть одного человека спасёт других людей… это надо сделать! Не задумываясь, хорош или плох этот человек! И не терзаясь угрызениями совести…

Теобольду Гриммсбладену выпала великая честь! Его задача – погибнуть ради такого благого дела как пробуждение к жизни всего человечества! К тому же, если всё будет сделано правильно, то его смерть спасёт ещё и тысячи жизней жителей Архипелага!

Всё это смыло бы с телохранителя позорное клеймо никчёмности!

Колдунья прерывисто вздохнула и просунула руку внутрь своего одеяла-кокона – прижать сердце, вдруг захотевшее выскочить у неё из груди.

Эти мысли почему-то заставляли его бешено биться, как будто предупреждая о чём-то! Будто пытались достучаться до её сознания!

Нет… это просто старость и немощность, её нерешительность и страх заставляют больное сердце выпрыгивать из груди!

Она бросила Огонь-Элизабет в Воду! В руки этого юнца! Она подружила их, соединила, как смогла! И большего, даже она – София сделать уже была не в силах.

Оставалось только надеяться, что каждый участник затеянного ею спектакля сыграет свою роль правильно, ни разу не сфальшивив.

Задача сложная. Не для них, нет! Сложная для неё – Софии.

Слишком много всевозможных событий должно было сложиться вместе, в самой последней сцене. Слишком много актёров было задействовано.

«Актёров», чаще всего, вообще не осознающих, что играют какую-то роль!

Но если кто-то из них ошибётся, если Сестра огня что-то сделала не так, этого уже не исправить. Пойдёт насмарку труд многих лет! Рухнут надежды многих людей! Тех, для кого бледные строчки на старом пергаменте могли бы обернуться спасением!

Для Людвига, например.

Бедный мальчик. После вмешательства Зефиры, он конечно же чувствует себя обманутым. Преданным ею – Софией!

Несомненно, какое-то время ему придётся сносить самоуправство конунгов. Но это ничего. Нужно только немного потерпеть, пока его дочь не вернётся на Архипелаг.

Вернуться на родные острова она была просто обязана! Лишиться своей колдуньи Рёгланд не мог ни в коем случае!

Софию не заботили планы других Сестёр. Её любимый Архипелаг должен был всегда оставаться под защитой! И от внешнего врага, и от внутренних неурядиц.

Особенно от внутренних – Государственная колдунья Рёгланда прекрасно понимала, что сейчас творится на душе у короля Людвига.

Издревле, у каждого большого острова или группы островков поменьше, был свой владетель.

Так уж сложилось это государство более семисот лет назад. Главы кланов, ведомые Густавом, простым моряком и путешественником, занимали земли – кто, что успевал урвать. И всегда эти владетели считали себя знатнее и родовитее потомков Густава-морехода!

Этим потомкам, милостиво вменили в обязанность – мотаться туда-сюда с Архипелага на Материк и обратно, налаживая торговые связи и доставляя сюда всё, чем не были богаты острова.

Это позже, когда Рёгланд обзавёлся именем, столицей, армией, которой торговали вразнос, послами, и прочими атрибутами государства, конунги и коггеры чуть поубавили спеси. Хотя, всё равно никогда не ставили короля и во грош, низводя его до положения какого-нибудь армейского генерала с Материка. Они-то и были истинными, потомственными владетелями! Каждый в своём праве!

Боялись они только её – Софию.

Сколько времени владетели эльдов, в отсутствии колдуньи, смогут удерживаться от желания заняться переделом владений, не мог сказать никто.

И сколько времени продлится путешествие новой Сестры обратно на Архипелаг, тоже было никому не известно.

София почти не сомневалась, что Элизабет, сохранив всю свою прежнюю память, и избежав влияния Сестёр, вернётся сюда обязательно.

Если, конечно, кое-как рифмованные слова на пергаменте не являются самыми обычными, не слишком удачными стихами… набросанными древней Сестрой от безделья.

Колдунья внезапно почувствовала, что руки её совсем слабеют.

Палец, которым она водила по строкам, сам собой скользнул в конец текста:

«Паденье будет долгим в мир иной, но не лишит Стихии памяти земной. Настанет миг – вернётся колдовство, и мир наполнится явлением его…»

Нет! Это не должно быть бессмысленным и бесполезным набором слов!

Они не могли так жестоко ошибаться! Они потратили немыслимое количество лет, разбирая, раскладывая по полочкам рифмованные строки, трактуя их то так, то эдак, пока слова не начинали открывать иной, глубоко заложенный в них, тайный смысл!

Если всё будет сделано правильно, всем им останется только терпеливо ждать, когда «колдовство», истинное и небывалое «вернётся» и наполнит собой мир!

Пока новая Сестра двух Стихий одновременно не появится заново на свет!

И ей – Софии тоже придётся немного подождать. Подождать пока Элизабет не повзрослеет настолько, насколько нужно, чтобы стать способной войти во Врата.

Это может произойти и завтра, и через месяц, и даже через полгода! Надо ждать… И быть готовой к этому в любой момент.

Но кое-что ещё не сделано. Ещё один актёр до сих пор так и не появился на сцене!

Если есть жертва, значит должен быть и палач. Тот самый палач, которому выпала судьба привести приговор в исполнение.

Сестра огня была убеждена, что этот человек уже здесь, в Салле. У него своя игра, от которой он не в силах отказаться.

Несомненно, его игра – лишь часть её плана.

Но для Софии, его желания особого значения уже не имели. Главное, чтобы он чётко осознавал свою роль. И был мастером своего дела!

В маленьком, подслеповатом окне избушки, промелькнула чья-то тень. Определить сквозь куски слюды, забранные в свинцовый переплёт, кому она принадлежит, было трудно.

Но, хотя тень лишь на мгновение закрыла дневной свет, Сестра огня вздрогнула.

Когда-то от посетителей у неё не было отбоя. Потом она сама разогнала всех своей старостью и своей нынешней дряхлостью.

Конечно, люди к ней продолжали иногда приходить. А некоторые и ежедневно – по обязанности.

Как Хаген, например. Разумный и вежливый мальчик.

Но что-то подсказывало колдунье, что промелькнувшая тень не принадлежит ни одному из её обычных посетителей!

Это он! Палач, которого она так ждала!

Ждала и боялась его появления. Очень уж необычное дело ему было поручено. Сложное в исполнении. И настолько тайное, что было бы совсем нелишним, если бы ни одна живая душа не прознала о том, что этот человек приходил к ней… даже несмотря на то, что знакомы были они уже два десятка лет, и когда-то виделись чуть ли не ежедневно.

Но теперь, после появления на Архипелаге Сестры ветра, любая мелочь, посторонний взгляд, любое чужое внимание могли привести к краху!

Посетитель не обозначил себя ни стуком, ни привычным в этих краях возгласом «Хяльс!», оповещающим хозяина, что к дому подходит гость.

Вот жалобно заскрипела дверь, и на пороге избушки появилась фигура, с ног до головы закутанная в просторный чёрный плащ.

Наконец-то!

София почувствовала несказанное облегчение! Никто не посмел бы появиться в доме колдуньи таким образом. Кроме… кроме него одного!

Фигура остановилась на пороге, присматриваясь к полутьме.

– Проходи. Ты вовремя. – София поднесла палец к губам, предупреждая любой звук, который мог бы вырваться у человека помимо его воли.

Потом, не спеша, свернула пергамент, который читала, сунула его в склянку – в компанию к пергаменту-Ключу. Уронив на пол одеяло, сползла со своего стула. И заковыляла к шкафу – поставить склянку не её законное место, за занавеску.

– Притвори дверь плотнее. Без моего разрешения никто сюда не войдёт, но даже сквозняки нам сейчас ни к чему… Особенно сквозняки…

За её спиной снова заскрипела дверь. Обладатель чёрного плаща, так и не проронив ни слова, прошёл внутрь избушки.

– Отодвинь лавку, потом стол, ближе к двери.

Человек с некоторым трудом сдвинул лавку, оказавшуюся невероятно тяжёлой! Она сопротивлялась как живая, словно выпустила когти из своих львиных лап.

Потом оттащил подальше, протестующе скрипящий, и вовсе неподъёмный стол. На деревянном полу, среди старых, давным-давно затоптанных царапин, появились светлые, свежие полосы.

Колдунья с кряхтением нагнулась и сдвинула вылинявший до белизны дёрматт. Взяла с полки новую свечу. Зажгла, привычно покрутив короткий фитилёк в пальцах.

И, поднеся свечу почти к самому полу, указала на еле видимую щель:

– Просунь пальцы — вот сюда, и подними крышку. Крышка тяжёлая, но помочь я тебе, сам понимаешь, не могу, – колдунья саркастически усмехнулась.

Против её ожидания, гость откинул крышку, и правда большую, и тяжёлую, без единого звука и без какого-либо напряжения. Аккуратно и так же беззвучно опустил её рядом на пол, словно это был не толстый дубовый щит, а пучок соломы!

Пока София была нисколько не обманута в своих ожиданиях – её посетитель демонстрировал выдержку, хладнокровие и недюжинную силу.

Всё так же молча он взял из рук колдуньи свечу, посветил в открывшееся в полу отверстие.

В неровном, колеблющемся свете, были видны каменные ступени, довольно круто уходящие куда-то вниз.

Сестра огня подхватила с пола своё одеяло, накинула на плечи. И, больше ни слова не говоря, стала осторожно спускаться в темноту.

Ей потребовалось приложить все свои силы, чтобы не упасть! Тем более, что некоторые ступени чуть покачивались под ногами, ничем не скреплённые между собой.

Слабость её всё никак не проходила. Но София знала, что она уже и не пройдёт. Как не пройдёт виновница этой слабости – старость.

Отдышавшись на нижней ступеньке каменной лестницы, колдунья пробормотала:

– Не будем разговаривать, пока не дойдём до конца. Нечего тревожить Сестру Нигору по пустякам.

Упоминание о Сестре земли было не случайным. Никто не решился бы сказать наверняка, где в настоящий момент находится эта Сестра. Что она делает? И не сможет ли услышать их разговор? Звуки под землёй передаются далеко, и какими путями, никому, кроме самой Нигоры, не ведомо!

От нижней ступени начинался туннель.

В неверном свете одинокой свечи, которую нёс спутник Софии, этот туннель немного напоминал коридоры в горных храмах Тюринги, окружающих Сен-Сёдар.

Высокие иссиня-чёрные стены без крепей, сходящиеся над головой полукругом. Сухой и когда-то чисто выметенный пол, на котором лишь кое-где лежали чёрные поблёскивающие камешки, выпавшие из стен и потолка.

На полу, ближе к правой стене, змеились два неровных жёлоба, когда-то выдолбленные в камне, а потом засыпанные мелкой каменной крошкой. Эти желоба, похожие на следы от телеги в застывшей грязи, выбегали прямо из-под каменных ступеней и терялись во тьме туннеля.

Туннель-коридор, снижаясь еле заметно глазу, вёл куда-то в самое сердце горы Инслагг.

София подошла к стене, подняла руку, и в небольшой металлической чаше, подвешенной на вбитый в стену крюк, загорелся, маленький и тусклый в свете свечи, огонёк.

Затем колдунья, тяжело шаркая ногами и держась за стены, направилась дальше по туннелю. Время от времени она останавливалась и поднимала руку. И тогда на стене зажигался новый огонёк в очередной чаше, наполненной маслом до краёв.

Светлее от этих огоньков делалось ненамного, но и их вполне хватало, чтобы осветить путь призрачным, немигающим светом.

Ни единого дуновения ветерка не чувствовалось в этом, казалось, бесконечном коридоре. И только пламя свечи колебалось в руках фигуры в чёрном плаще.

То и дело, направо и налево уходили ответвления, словно беззвучно распахнутые рты. Скорее всего они вели ещё глубже – куда-то в самые корни Инслаггфьель.

Где-то впереди послышался звук.

Неясный ровный шум, постепенно заполнял туннель от пола, до самого потолка. С каждым шагом он становился всё сильнее и сильнее.

Для ушей, уставших от тишины, нарушаемой только шорохом шагов и тяжким дыханием колдуньи, он звучал как нечто притягательное и ласкающее слух. Звук становился всё громче и громче, и вскоре стало понятно, что это – плеск воды.

Туннель, шедший всё время прямо, постепенно сузился, так что двое не смогли бы по нему пройти в один ряд. Повернул в одну сторону, затем в другую.

Ещё немного, и подземные путники оказались перед массивной железной дверью, закрывающей проход.

– Отвори. Для этого нужна будет сила. Дверью давно уже никто не пользовался.

Спутник Софии осторожно обошёл колдунью в тесноте туннеля. Внимательно осмотрел металлическую преграду, подсвечивая себе всё ещё горевшей свечой.

Дверь была странная и выглядела как нечто инородное и даже опасное, во тьме подземелья!

Ни следа ржавчины. Без узоров, какими любят украшать двери в домах рёгландские мастера. Без единой заклёпки. Она казалась сплошным железным монолитом!

Только петли толщиной с оглоблю и громадная железная ручка, вваренные в толщу металла, оживляли эту конструкцию и придавали ей ещё более угнетающий вид.

Верхняя часть двери слегка заваливалась внутрь. Но даже неопытному человеку сразу становилось понятно, что этот изгиб не был следствием тяжести каменной громады Иннслагфьель над головой. Так и было задумано неизвестным мастером.

Человек в плаще взялся за металлическую ручку, потянул на себя. Но железный монстр не сдвинулся даже на волос!

Тогда, отдав Софии свечу, её таинственный посетитель отошёл на несколько шагов назад. И, дотянувшись до чаши с маслом, в которой уже горел маленький огонёк, опустил в неё руку в перчатке.

Мягкая и тонкая кожаная перчатка из хорошей, дорогой замши, почти мгновенно пропиталась маслом.

Вернувшись обратно, молчаливый спутник колдуньи протёр масляной перчаткой массивные петли на которых держалась дверь. Сдёрнул промасленный и уже никуда не годный предмет одежды с руки и брезгливым жестом бросил его в угол, под дверь.

Не торопясь вытащил из рукава белоснежный кружевной платок. Тщательно вытер им испачканную маслом руку. Скомканный платок отправился вслед за перчаткой – на пол. А человек, подождав ещё немного, потянул за железную ручку ещё раз.

В скором времени противный металлический скрежет возвестил, что дверь соблаговоляет-таки сдвинуться с места.

Из образовавшейся щели, в духоту коридора, вырвался воздух, пахнущий затхлостью, металлом, воском и ещё чем-то, чью природу определить сразу, было невозможно.

Несколько мгновений человек в чёрном раскачивал взад и вперёд неподатливую железяку, пока, пядь за пядью, эта махина не сдвинулась полностью, открыв вход.

В небольшом – шагов двадцать в поперечнике, куполообразном помещении, напоминающем перевёрнутый котёл, почти ничего не было.

В центре комнаты – старая деревянная конторка для чтения, с выдвижными ящичками по бокам. Большой, высокий, обитый железом и медью сундук напротив входа, и несколько подсвечников вразброс, с воткнутыми в них целыми, ни разу ещё не горевшими, свечами.

Самым необычным было то, что и пол, и купол, так же, как и дверь, были сотворены из железа и, судя по тому, что шаги здесь звучали тихо и приглушённо – как по каменному полу, толщина металла была преизрядной! Но всё равно было слышно, как где-то сильно шумит падающая сверху вниз вода!

– Закрой дверь как можно плотнее. Тогда мы сможем, наконец, начать разговор.

Колдунья прошла вдоль стены, прикрепила принесённую с собой свечу на свободное место на одном из подсвечников. Подумав немного, зажгла ещё одну свечу. Рисковать, зажигая много огня в замкнутом помещении, лишённом притока воздуха, было, конечно, неразумно.

В это время её спутник справился с дверью и откинул с широкополой шляпы просторный капюшон своего плаща.

– Подойди Сигурд. Хочу посмотреть на тебя. Мы ведь не виделись уже много лет!

– Только не говори, что соскучилась по мне, – принц Сигурд всё же подошёл ближе к колдунье, но остановился примерно на дистанции фехтовального выпада. Видимо, такое расстояние до собеседника было ему привычным.

– Мне скучать некогда, знаешь ли. Забот полон рот. – Глаза Софии насмешливо сверкнули. Возмужав, принц Сигурд остался похож на того самого ребёнка, воспитанию которого она посвятила немало дней. Дерзкого ребёнка, никогда не лезущего за словом в карман, знающего всё лучше всех, и желающего, во что бы то ни стало, всегда быть первым!

– Ты понимаешь, почему мы пришли именно сюда?

Сигурд утвердительно кивнул:

– Думаю да. Мы прячемся от твоих Сестёр. – Сигурд подошёл к стене и по-хозяйски похлопал по металлу. – Что это за место? Похоже на какие-то древние каменоломни.

– А это и есть каменоломня. Точнее – бывший рудник, которому много сотен лет.

Устав стоять, София подошла к одинокому сундуку, присела на его плоскую крышку.

– Рудник не слишком-то богатый, но когда-то в этих местах добывали железо и серебро, которое помогло Салле окрепнуть и встать на ноги в своё время. Ни того, ни другого здесь больше нет. Разве, что этот железный купол. Он очень тяжёлый.

Колдунья подумала, пожевала губами, затем продолжила:

– Но, если когда-нибудь тебе придёт мысль переплавить этот купол на оружие, лучше отгони её от себя. Выкинь из своего разума. Только металл и вода могут помочь тебе избежать излишнего любопытства моих Сестёр. Металл такой толщины как этот. Иначе, где бы ты не оказался, ты можешь быть ими услышан. Думаю, ты и сам уже это понял.

– Разумеется. Мир просто переполнен вашими соглядатаями, Сестрички! Я это понял прекрасно! У каждой из вас есть то, что может вольно или невольно донести чужие слова до вашего слуха. И у тебя, и у Зефиры, и у Ораньи. И у Лейлис и у Вайнис… Только Морита, летом, не сможет нас ни разглядеть, ни услышать…

– А вот зря ты так думаешь, – сурово перебила София бывшего воспитанника. – И у Мориты, наверняка есть ещё способы наблюдать за тем, что делается в мире. Просто мы о них не знаем! Но давай, прежде всего, поговорим о Зефире. Я уверена, что она до сих пор ни о чём не догадалась, особенно о твоей роли во всей этой истории. Но не заподозрила ли она чего-нибудь сегодня? Когда ты шёл ко мне. Она видела в какую сторону ты направляешься?

– Не думаю. Я принял все меры предосторожности. Тем более, что у неё появилось гораздо более увлекательное занятие. Похоже, она всерьёз решила охмурить моего отца! К тому же, мне кажется, что всё её хвалёное мастерство интриги – это только отголоски её собственного хвастовства. Зефиру слишком легко обвести вокруг пальца!

– Не стоит пренебрегать способностями Сестры ветра! У неё великолепный слух и очень тонкий нюх! Я знаю это не понаслышке, ведь она была моей подругой, достаточно длительное время. – София улыбнулась каким-то своим мыслям. – Я знаю точно – если она где-то рядом, то это означает, что нам нужно быть крайне осторожными.

Колдунья, несмотря на усталость, снова нашла в себе силы улыбнуться:

– Я говорю «нам», потому что надеюсь, что ты всё ещё помнишь наши прежние беседы, и то, что мы пообещали друг другу много лет назад. Ответь мне – не передумал ли ты?

– Не имею понятия. Я ещё не знаю всех деталей того, во что ты меня хочешь впутать.

– Меня не устраивает такой ответ! – голос колдуньи вдруг налился силой. Глаза сверкнули ещё не до конца забытым пламенем! – Только «Да» или «Нет»! Ты должен понимать, что на карту поставлено слишком многое, не только одни твои личные планы! Но всё это, и твоя будущая жизнь в том числе, целиком зависит от того, насколько успешными и согласованными будут наши действия! Либо ты точно и вовремя делаешь то, что я скажу, либо отправляешься дальше толкать воду и считать чаек! «Да» или «Нет»?

Принц на несколько мгновений задумался, как бы прикидывая все «за» и «против», потом произнёс со вздохом:

– Судя по всему, у меня нет другого выбора, кроме как согласиться с твоим предложением…

– Выбор есть всегда, – нетерпеливо перебила София. – Но ты, в общих чертах, знаешь, что тебе предстоит. Это довольно сложно, но если ты сделал всё, о чём я тебе говорила, а не бездельничал на Материке, то эта задача вполне выполнима. Изучил ли ты ту науку, которую было необходимо изучить?

– Более-менее… Но, чтобы постичь её полностью…

– У тебя была масса времени! – голос колдуньи сорвался, и она закашлялась.

Взгляд принца, обращённый на Сестру огня был спокоен и холоден как лёд. Мягкой, какой-то кошачьей поступью он подошёл ближе к колдунье и опёрся локтем о стоявшую рядом конторку:

– Самое главное, чему научил меня мастер Герхард, это сохранять спокойствие перед лицом любого врага. Его наука несравненно сложна и высокомудра! И чтобы постичь не только его приёмы боя, но и его философию, может не хватить и жизни.

– Хорошо, – София прикрыла глаза и медленно остывала, успокаивалась. Она понимала, что волнение может сгубить её раньше времени, и распылять силы на парирование уколов этого юнца вряд ли стоит. – Надеюсь, твоих знаний и умения будет достаточно. Говорят, что твой будущий противник неплох в бою! Ведь он учился у самого мастера Уроха…

Глаза Сигурда сверкнули вспышкой молнии! Не менее ярко, чем до того глаза Сестры огня! Он очень внимательно всмотрелся в лицо Софии, будто пытаясь проникнуть в её мысли:

– Я, кажется, догадываюсь, что за противника ты мне хочешь подсунуть! Аррхх! – из горла принца раздался почти львиный рык, и кулак его ударил в ни в чём не повинную столешницу конторки, – Почему всегда так бывает – стоит только найти хорошего бойца, как тут же случается какое-то дерьмо, и человек просто уплывает у меня из рук! Нельзя ли заменить его кем-нибудь другим? Этот Гриммс мне нужен!

Принц догадывался, что его реакция и его слова разгневают колдунью. Конечно, он всегда почитал Софию, как свою няньку, знал её характер и слабости, и давно перестал обращать внимания на суровость и вспышки гнева Сестры огня.

Но вот сегодня, словно в далёком раннем детстве, ему опять показалось – стоит сделать ещё один шаг в своём упрямстве, и она тотчас испепелит его на месте!

Лицо колдуньи, сидевшей с закрытыми глазами, странно напряглось, как будто она услышала не слова принца, а шипение змеи.

Но спустя мгновение, она всё-таки справилась с собой, и её голос, когда она вновь открыла глаза, был спокоен и ровен:

– Его нельзя заменить никем! На его поиски были потрачены многие усилия. На его подготовку были потрачены годы! А ты себе найдёшь ещё столько людей, сколько пожелаешь. Но если хочешь, можешь выбирать, кто тебе больше нужен – этот Гриммс или Элизабет? Или, может быть, ты сомневаешься в своих силах?

– «Сомневайся в себе, сомневайся в противнике, сомневайся в своём оружии, сомневайся в благосклонности Стихий. Сомневайся, пока не вытащил клинок из ножен. Но, как только сталь показалась на свет, отбрось сомнения, ибо их тяжесть может утянуть тебя в могилу», – принц явно цитировал чьи-то слова. – Нет. Сомневаться мне нет нужды, – он оторвался от конторки и зашагал по периметру железной комнаты, зачем-то пристально рассматривая железную стену. – И ты не сомневайся тоже. Убить его рука не дрогнет. Тем более, что мы почти не знакомы. Но мне нужны подробности.

София тяжело вздохнула. Всё равно придётся положится на этого, вечно дерзящего, мальчишку с холодным взглядом. Больше ведь совсем не на кого!

– Попробую объяснить тебе всё. Ты уже знаешь, что у меня есть возможность оставить Элизабет нетронутой память, когда будет проходить её инициация.

-Я это помню, можешь не повторять.

– И знаешь, что у меня в руках находится рецепт, с помощью которого это можно осуществить.

Принц глубоко вздохнул, пережидая, когда схлынет внезапно накатившее раздражение.

Старуха, наверное, подумала, что и у него тоже совсем плохо с памятью! Всё это было у них очень давно обговорено, и повторять не имело смысла. Ему нужны были только детали!

– Скоро, но когда именно, мне не известно, принцесса Элизабет должна будет прийти в то состояние, которое позволит ей пройти во Врата.

– Что за состояние?

Колдунья осеклась, и в её взгляде проскочила явная неуверенность. Она беспокойно поёрзала на своём сундуке, помялась, подыскивая слова. Потом пожала плечами:

– Ну, думаю, ты уже большой мальчик, и должен это знать и понимать. Она должна из ребёнка превратиться в девушку. Что называется, «получить передник», – и видя ухмылку, появившуюся на лице принца, взвилась. – Вижу, вы – принц Сигурд, всё ещё не повзрослели, раз вас веселят подобные вещи?!

– Ты не понимаешь… Я помню Элизу мелким, красным, орущим комком на руках у нянек. И вдруг – «девушка», «передник»! Всё так впечатляюще, и так серьёзно, – Сигурд, будто в умилении, сложил перед собой руки лодочкой, –  что я почти готов простить ей то, что она лишила меня моей матери!!!

Из горла Сигурда, на последних словах вновь вырвался рык. Впрочем, принц тут же взял себя в руки:

– Ладно, будем ждать, когда это случится. Но предположим, что это уже случилось. Что дальше?

– Врата находятся на месте старых конюшен, принадлежавших твоему прадеду. Ты должен помнить это место. Там достаточно удобная поляна. Далековато для меня, но придётся находить в себе силы. Ты прибудешь на место раньше нас, спрячешься там – где-нибудь около Камня. Это нужно, чтобы тебя не увидела раньше времени Зефира. А через некоторое время, когда появимся мы, покажешься на глаза. И скажешь, что просто решил проводить единственную сестру. Это должно сработать! После этих слов Зефира не будет против твоего присутствия. Она сентиментальна.

Принцу уже надоело стоять столбом или ходить по комнате. Неспешное многословие колдуньи обещало ему ещё уйму времени, проведённого в старых шахтах.

Раздражение его постепенно нарастало – всё, что раньше выглядело простым и понятным, всё больше и больше превращалось в какую-то странную фантасмагорию. В словах колдуньи он, прямо-таки кожей, чувствовал какой-то подвох!

Сигурд подошёл к конторке, опрокинул её на металлический пол и сел сверху. Несчастный деревянный столик, непривычный к такому обращению жалобно заскрипел.

София ошеломлённо посмотрела на вещь, которая была ей видимо чем-то памятна, но ничего, против самоуправства Сигурда не возразила.

– Возможно, тебе придётся подождать нашего появления. Я, Зефира и Элизабет будем там на ладонь или на две ранее полудня. Как уж получится. Вслед за нами должны появится Теобольд…

– Кто?

– Тот, кого все называют Гриммсом, на самом деле носит имя Теобольд.

– Ладно, я запомню, – усмехнулся принц. – Хотя, теперь это без надобности.

– … должны появится Теобольд и твой отец. Людвиг придёт обязательно, что бы не случилось! Даже если по дороге на него нападёт Морской Дракон! Твой отец непременно захочет сорвать нашу Церемонию, раскрыв твоей сестре наши маленькие секреты. Секреты, которые, как я надеюсь, уже успела поведать ему Зефира. В частности, то – что должно произойти с памятью Элизабет, после её возвращения.

После этого настанет время рассказать присутствующим о моём плане. И о возможности сохранить эту память. Вот тогда-то я и объявлю, что Теобольд Гриммсбладен должен стать жертвой. И тогда в дело вступишь ты! – казалось, палец колдуньи, воткнётся сейчас, словно стилет, в грудь принца Сигурда. Хотя до него, от сундука на котором восседала София, было не менее трёх шагов.

– Но прежде чем начать действовать – заговори с сестрой. Постарайся в разговоре быть убедительным! В твоих же интересах – внушить ей мысль, что жертва приносится для её же блага. Это будет единственная возможность убедить её в твоей искренней братской заботе. Есть маленький шанс, что она прислушается к твоим словам. Тогда всё оставшееся можно будет сделать легко.

Взгляд Сигурда, обращённый на колдунью, был полон иронии:

– И ты уверена, что Элиза согласится на такое? Насколько я успел её понять – она чересчур впечатлительна и до смешного искренна!

– Абсолютно верно! – София покивала головой, словно Сигурд только что правильно ответил урок, – Она – девочка очень добрая и порывистая. И непременно бросится защищать своего друга и телохранителя. Поэтому здесь и понадобятся вся твоя решительность и мастерство! Твоя цель – сердце Теобольда и ладонь Элизабет. Сначала – сердце, потом, сразу же – ладонь. Если ты помнишь, мы говорили об этом в общих чертах, перед твоим отъездом на Материк…

– Я помню всё, о чём мы говорили. А если она встанет между мной и этим Гриммсом?

– Тогда вмешается твой отец. Принесение жертвы полностью в его интересах. И соображает он быстро. Но если что-то пойдёт не так, придётся мне самой напрячь свои слабые силы. Надеюсь их хватит.

В любом случае, тебе не следует сильно затягивать бой. Потому что твой отец не сможет долго удерживать Элизабет. Зефира непременно поможет ей освободиться, она в нашем плане совсем не заинтересована. Надеюсь, у неё найдутся для твоего отца нужные слова. Она умеет управлять мужчинами, как никто другой, ты это знаешь.

Для Сестры ветра лучшим выходом было бы просто впихнуть Элизабет во Врата, чтобы больше не думать о том, какой сюрприз я ей готовлю. – Сестра огня рассмеялась кашляющим старческим смехом, задохнулась на мгновение, потёрла рукой под грудью.

– Рано или поздно, наша принцесса окажется перед самыми Вратами. Её телохранитель твоими усилиями должен оказаться там же. – Колдунья снова наставила на принца указующий перст. – Ты должен будешь подвести его к самому Камню, к тому месту, где будет стоять Элизабет, и там – проколоть его сердце. Потом – проколоть её ладонь! И совершить это надо быстро, пока кровь телохранителя не застыла или не стекла с клинка. Было бы просто идеально, если бы всё удалось решить с помощью одного укола. Но надежда на это слишком слаба. У Теобольда вряд ли хватит смелости добровольно отдать жизнь на такое благое дело. Тебе придётся находить другие возможности. И я верю, что ты их найдёшь. Иначе всё пойдёт насмарку! Всё наши усилия будут потрачены зря.

– Пока не вижу ничего невозможного. Но, что касается времени боя – могут возникнуть сложности. Какие клинки он предпочитает, кроме кинжала? Я его не видел ещё с другим оружием.

– Он меченосец. Но ты не должен беспокоиться об этом. На поляне он появится безоружным. В крайнем случае – с какой-нибудь палкой.

Принц усмехнулся и покачал головой в раздумье:

– Знаешь, иногда мне кажется, что мы с тобой – пара умалишённых, сидящих взаперти. Ты так уверенно строишь грандиозные планы, где всё зависит от того, что именно заставит сделать того или иного человека третий палец на его левой ноге!  А я только киваю головой, соглашаясь. Почему ты уверена, что всё будет именно так?

– Что ты там, только что, так красиво говорил насчёт сомнений? – София с иронией посмотрела на принца. – Я очень давно вытащила свой меч из ножен! Я очень давно изучаю людей и знаю, что именно они сделают в тот или иной момент. Манипулировать людьми проще, чем тебе кажется!

– Я это запомню. Что дальше?

– Дальше, как только ладонь Элизабет будет проколота, ты должен будешь как можно быстрее втолкнуть её в Камень Конкрума. За себя можешь не беспокоиться, во Врата попадает только тот, кому дозволено туда попасть. То-есть – только будущие Сёстры. Но всё равно, будь осторожен, и не подставляй голову под кулаки телохранителя! Иначе мы лишимся принца.

– Вы лишились его уже давно. С тех самых пор как ты поманила меня надеждой… А не проще было бы усыпить их обоих? И проделать всё, что требуется, пока они спят?

Колдунья сокрушённо покачала головой:

– Сразу видно, что ты якшался с вестманнскими герцогами. Вот уж кто никогда не гнушался подобной подлостью! Но ты, похоже, забыл, что у нас есть один наблюдатель, которому нельзя давать ни малейшего повода для подозрений! Ты забыл про Зефиру. Если она хоть что-нибудь заподозрит, Сёстры вмешаются моментально! Всех возможностей каждой Сестры не знает никто! Нам нельзя полностью быть уверенным ни в чём. Допустим, та же Нигора может знать об Артефакте гораздо больше нас! Ведь камни – часть её Стихии!

– В конце концов, Зефира всё равно поймёт, что что-то идёт не так…

– Это я беру на себя, – перебила принца колдунья. – Как только начнётся представление, я лишу её связи со Стихией. Не смотри такими удивлёнными глазами. Страх перед новой Войной обессилит её и сыграет мне на руку.

Хочу предупредить тебя ещё раз – только ты сам будешь ответственен за удачу или неудачу своих действий. Так, что думай, прежде чем говорить с Элизабет. Выбирай слова и поведение таким образом, чтобы не пожалеть о них потом! Ничем я тебе уже помочь не смогу.

Не успела София после этих слов моргнуть глазом, как Сигурд неожиданно, с быстротой змеи, оказался прямо перед ней.

Он стоял на коленях, чуть покачиваясь из стороны в сторону, и пристально заглядывал ей в глаза снизу–вверх. И впрямь, змея с южных болот Материка, готовая к броску.

В голосе его вдруг прорезались змеиные шипящие нотки, а голос наполнился ядом:

– И ты полностью уверена, что Элиза простит мне смерть своего телохранителя и… друга? И не запишет меня в злейшие враги?! Я боюсь, что заранее упускаю свой самый ценный приз во всей этой авантюре!

– Но это – твой единственный шанс получить то, что ты хочешь! – колдунья тоже возвысила голос.

– Получить то, что хочу?! Я хотел бы ещё и остаться в живых, после того как мне придётся держать ответ перед твоими Сёстрами! Какой у меня будет шанс после всего этого?!! – принц в ярости схватил колдунью за запястья, встряхнул.

Тут же, огонёк свечи, мгновение назад маленький и бледный, взметнулся багровым пламенем под самый верх купола, выжигая остатки воздуха в помещении. Хлестнул словно бич в сторону принца, предупреждая.

Сигурд нехотя разомкнул пальцы, поднялся на ноги, но почувствовав жар, скопившийся вверху, снова опустился на поверженную конторку:

– Мне почему-то приходит в голову мысль, что ты решила раз и навсегда избавиться от меня.

– Не говори глупостей, – София устало сползла с сундука. Сидеть, не опираясь ни на что спиной было мучительно. Воздуха в помещении становилось всё меньше, и пора была подумывать о том, чтобы уходить отсюда, пока они не задохнулись.

– Используй свой здравый смысл! Элизабет будет тебе только благодарна за то, что ты сохранишь ей память. Может быть не сразу, но со временем она поймёт, чего могла лишиться. Если бы память её исчезла раз и навсегда, как бы она смогла вообще вспомнить, что когда-то знала какого-то Гриммса? Так что, своего друга она бы и так лишилась. Но самое важное – она лишилась бы и самой себя! Это ведь всё равно что умереть!

София прошла вдоль подсвечников, погасила принесённую с собой свечу, от которой остался уже один маленький огарок.

Повернулась к потерянно сидящему на конторке принцу:

– А Сестёр ты не бойся! О твоей роли во всём этом будет знать только Зефира. Да и то, не обо всей роли, а только то, что она успеет увидеть сама. А сама она увидит только одно – любящего брата, искренне озабоченного будущим своей сестры. Брата, который готов пойти на любые жертвы, ради неё! То же самое должна увидеть и Элизабет. Надеюсь, сам ты не станешь болтать о подробностях нашей маленькой сделки на каждом углу?

София откинула крышку сундука и достала оттуда, с самого верха – длинную рапиру. Клинок с красивой широкой гардой, словно бы мастерски сплетённой из ивовой лозы.

– Правильно, что ты пришёл сюда без своей здоровенной железяки.

Принц гневно вскинулся, услышав столь пренебрежительные слова о своём мече! Но всё же, видно, решил не заострять проблему.

Тем более, что снаружи рапира выглядела очень даже неплохо!

Длинные и узкие, обитые полосками меди, ножны, сделанные из какого-то незнакомого дерева. Старый, потёртый, но богато украшенный разноцветными клёпками и застёжками кожаный подвес. Дерево ножен странно и приятно пахло. Этот запах начал ощущаться сразу, как только открылась крышка сундука.

Вещь казалась достаточно старой! А нет ничего более приятного и удобного в обращении, чем старинные клинки, если они в полной целости и сохранности!

– Это – твоё оружие. Оно достаточно острое, чтобы нанести Элизабет щадящую рану. Я рада, что ты провёл много времени в анатомическом театре в Падасе, и хорошо осведомлён, куда необходимо уколоть ладонь, чтобы рана не вызвала большого кровотечения и не была опасна для жизни.

Но Сигурд, в свою очередь, тоже твёрдо решил не обращать внимания на булавочные уколы, которыми они обменивались.

Он, конечно, догадывался, что колдунья всё время пристально следила за его действиями на Материке.  Было бы глупо с её стороны пускать такое на самотёк!

– Положи её сюда. – принц указал на лежащую на полу конторку, на которой только что сидел. Ни за что на свете он не принял бы оружие из рук женщины!

Практически все воины всегда любили своё оружие и считали его чем-то вроде живого существа. Особенно этим отличались меченосцы.

Это было понятно – трудно не одушевлять то, от чего зависит твоя жизнь! Поэтому с мечами подчас разговаривали, ими клялись, им давали имена, и, если приходилось брать в руки другое, новое оружие – знакомили «старожила» с «новичком», спрашивали у первого совета относительно второго.

Сигурд опустился на колени перед лежащей перед ним рапирой. Осторожно взялся за рукоять.

Рукоять, обтянутая потёртой акульей кожей, удобно легла в ладонь. Простое полукруглое навершие, достаточно большое, чтобы не дать соскользнуть руке и придающее оружию правильный баланс, было украшено только небольшой волнистой линией по кругу, с точками под каждым изгибом.

Таким орнаментом моряки и рыбаки всего мира изображали Морского Дракона. Исстари они вырезали это изображение на бортах своих лодок и кораблей, в качестве оберега от чудовища, существование которого никто ещё не доказал.

Сигурд, одной рукой удерживая ножны, вытащил клинок на одну треть его длины.

То, что мастер Герхард называл «сильной частью клинка» ему тоже понравилось – на синеватой поверхности были видны длинные прожилки, словно мелкие волокна или волоски. Это говорило о том, что ковал рапиру превосходный мастер.

Только на юго-востоке Материка умели ковать такие клинки – словно состоящие из многочисленных нитей. Крепкие и гибкие, будто тростник.

Обычно, металл со временем темнеет, покрывается пятнами и кавернами, от погоды, от работы, от безделья, от следов крови, мало ли от чего ещё! Но этот выглядел так, словно был выкован совсем недавно.

Сигурд не спеша выдвинул рапиру из ножен до самого конца. Ни единого пятнышка на длинном и узком клинке! Оружие и впрямь было чудесным!

Он медленно и со вкусом приложился губами к холодной стали. Ощущение было потрясающим! Почти таким же, как тогда, когда он, много лет назад, впервые поцеловал свой верный Хянсинслёс.

– Это оружие досталось мне по наследству, – голос Софии звучал глуховато. Сестра огня начинала всерьёз задыхаться в железном, лишённом воздуха котле. – Ну всё, пойдём отсюда. Когда мы поднимемся наверх, нам надо будет уточнить, что именно ты должен будешь говорить Элизабет. Постарайся запомнить нужные слова… Ах, да! Надеюсь, ты не забудешь поднять перчатку и платок, которые так красиво бросил перед дверью? Положишь их потом в очаг. Не стоит оставлять такую улику в этом месте. Особенно, если ты боишься гнева моих Сестёр!

***

Первое, что они услышали, появляясь из подземелья – громкий стук в дверь избушки, перемежаемый криками: «София! София ты спишь? София, что случилось?»

– Надеюсь, Ора не успела взбаламутить своим криком весь город!

Ступеньки были высокие, но колдунье пришлось, цепляясь за руку принца, как можно поспешнее подняться обратно в своё жилище. От неожиданности, она даже не задохнулась!

Сестра огня показала Сигурду пальцем на крышку люка и, подойдя к двери, произнесла:

– Ора, это ты?

Нянька Элизы, услышав голос, идущий изнутри, закричала ещё громче, если такое было вообще возможно:

– София! Ну, наконец-то! Конечно это я! Кто же ещё? Неужели ты меня не узнала?! У тебя всё в порядке? Не случилось ли чего? Как же ты меня напугала! Я уж подумала… Открой, у меня есть очень важные новости!

Было такое ощущение, что дородная нянька всем телом навалилась на дверь, пытаясь докричаться сквозь толстые доски.

– Тише, Ора, тише. Не кричи! Тем более если новости действительно важные! Не стоит оповещать о них весь эльд! – голос у Оры был и в самом деле громкий и пронзительный, как чаячий крик. – У меня было важное дело, отвлекаться от которого нельзя было никак!

И тут Софию осенило!

– Стой на крыльце и не двигайся! Не подходи к окнам! Мне пришлось повозиться с разными летучими ядами. Теперь здесь надо как следует проветрить, прежде чем впускать тебя!

За время их беседы через дверь, принц успел уложить на место щит, сдвинуть стол, и уже ставил на место львинолапую скамейку.

Когда следов их маленького путешествия не осталось, колдунья махнула Сигурду рукой в сторону занавески, отделяющей спальню Софии.

В спальне было прорублено одно из двух окошек избушки. Чуть меньшее, чем то, что худо-бедно освещало основное помещение.

Если бы удалось вытащить тяжёлую деревянную раму, со вставленными в неё четырьмя маленькими слюдяными кружочками, принцу Сигурду удалось бы избежать ненужной встречи с излишне любопытной и не в меру крикливой Орой.

Мысленно костеря себя на чём свет стоит, за то, что за столько-то лет не предусмотрела никаких иных путей отступления из собственного дома, колдунья указала принцу на окно.

Сигурд с сомнением посмотрел на маленькое окошко, потом на Софию, но спорить не стал. Вытащил рапиру и её острием поддел брус-заклад, вставленный в паз оконной коробки.

Заклады, переложенные старой ветошью и пересохшей, ломкой паклей от сквозняков, вытащились на удивление легко и бесшумно. Только сама оконница скрипнула, когда принц потащил её из разбухшей коробки.

Отверстие оказалось явно не по размеру широкоплечему Сигурду. Но другого пути из избушки для него не было.

Принцу пришлось снять плащ. Отстегнуть и снять с пояса подвес рапиры.

Подумав немного, он снял и колет, обнаружившийся под плащом. По счастью, из-за летней жары, колет не был застёгнут на все свои четырнадцать пуговиц, поэтому снялся быстро.

Оставшись в одной рубахе, Сигурд уже было собрался пролезать в окно.

Но София схватила его за руку, останавливая.

Дробно семеня клогами по деревянному полу, она подбежала к полотняной занавеске шкафа, не глядя выдернула откуда-то из глубин очередной, свёрнутый в трубку, пергамент.

И, обращаясь к голосу за дверью, от стука каблуков снова вопросительно возопившему: «София?!», прокричала:

– Сейчас, сейчас, потерпи ещё немного!

И засеменила обратно.

Принц тем временем уже наполовину торчал из оконного проёма, пытаясь пролезть в него ногами вперёд. Получалось это у него не слишком успешно. Маленькое окно изо всех сил сопротивлялось усилиям Сигурда, стараясь не пропустить сквозь себя инородное тело.

Но упорство, с каким несчастный принц пытался протолкнуться сквозь коварную деталь архитектуры, в конце концов принесло плоды.

Сигурд резко выдохнул и, чуть не вывернув из плеч руки, выбрался-таки на улицу целиком.

Колдунья, скатав одежду, рапиру и пергамент в один бесформенный комок, просунула их в окно, принцу, который тут же исчез.

Потом постояла немного, держась за подоконник и приходя в себя. Её силы иссякли совсем. Последние мгновения их с Сигурдом встречи, дались ей, ох как не просто!

Больше всего ей хотелось отослать беспокойную и крикливую Ору обратно в город, а самой свалиться в постель.

Но поблажки её дряблому старческому телу давать было нельзя! Да и любопытно было, что за новости принесла эта сорока на хвосте?

София смогла-таки оторваться от подоконника, отделявшего её от летнего солнечного дня за окном, и зашаркала открывать заждавшейся Оре.

Дошаркала, навалилась хилым плечом на тяжёлую дверь.

Но, видимо, принц и вправду приложил к двери все силы, закрывая её. От усилий колдуньи упрямая дверь даже не шелохнулась!

– Ора, помоги открыть! Потяни на себя.

Лицо Оры, когда она, наконец, показалась на пороге, было красным от волнения.

С самого своего детства, обе няньки принцессы были преданы Софии беззаветно! Ведь когда-то София сама участвовала в их наречении! Они готовы были прыгнуть хоть в огонь, хоть в воду, ради своей гудмор!

И теперь нянька принцессы прямо умирала от беспокойства. Но гораздо больше она умирала от желания поведать что-то Софии!

Но как только открылась дверь, все занавески на окнах, шкафах и в проёмах, взметнулись, подхваченные ветром, задувающим в окно. При любом раскладе, подобное бесчинство чужой Стихии нужно было пресечь как можно быстрее.

– Заходи, заходи. Только давай-ка, прежде чем ты начнёшь рассказывать, попробуем закрыть окно. Надо было проветрить тут, чтобы не отравить тебя ненароком. Сама понимаешь – летучие яды смертельны даже в малых количествах.

Ора опасливо огляделась, словно пыталась разглядеть в воздухе избушки ядовитую угрозу. Шумно набрала побольше воздуха в лёгкие и видимо решила не дышать совсем. На всякий случай.

Правда, через некоторое время, дышать ей всё же пришлось. Пыхтя и отдуваясь.

Оконница, которую Оре пришлось вставлять на место, была тяжела.

Но вот, когда последний брусок-заклад встал на место, и ветошь была распихана по щелям, Ора вдруг вспомнила, что прибежала сюда из города по важному делу. Сделав круглые глаза, она страшным шёпотом выпалила радостную новость:

– Свершилось! Элизабет! Это свершилось!

Против её ожидания, София восприняла эту долгожданную новость как-то странно. Совсем не радостно.

Сестра огня бессильно опустилась на собственную постель, будто услышала нечто трагическое.

– София?..

Через несколько мгновений колдунье удалось очнуться от своих размышлений. Но голос её потерял силу, и слова прозвучали непривычно грустно:

– Не обращай внимания. Сколько ни жди, не готовься к решающему сражению, оно всегда начинается неожиданно. Но, может, оно и к лучшему…

Ора помялась немного. Было видно, что ей страшно хочется задать какой-то вопрос. В конце концов, нянька не выдержала:

– София, скажи, а что, Сигурду твои летучие яды не вредят?

Колдунья вперила в Ору ошарашенный взор! Похоже было, что все её попытки оставить визит принца втайне, оказались абсолютно бесплодными.

Между тем, нянька, не в силах остановить бурный поток своих мыслей, неслась дальше:

– И зачем он нужен Элизе? Этот несчастный сумеет втянуть её в огромные неприятности!

Колдунья снова сгорбилась, сидя на своей постели.

– Не бойся. Этого не случится. В Элизабет я полностью уверена. И Сёстры ей помогут. Непременно!..

Софии теперь уже отступать было некуда.

Совсем некуда. Вот он – её последний шаг. На него надо решаться.

Решаться прямо сейчас, не откладывая дело в долгий ящик!

Колоссальным усилием воли Сестре огня всё же удалось прийти в себя. Её глаза упрямо засверкали.

Ей оставалось отдать последний приказ:

– Послезавтра… Нет! Завтра! Завтра в полдень проведём Церемонию. Тебе нужно будет оповестить об этом всех, – колдунья внимательно посмотрела Оре в глаза, – включая принца. А пока задержись ненадолго, поможешь мне разобраться с вещами. Доставай из шкафа всё, что там есть, по очереди. А я буду тебе говорить, что оставить, а что отправить в огонь.

                                                                                                                    Глава 17