(ред.08.10.19)
Глава 5.
Беготня за кошкой, пусть даже такой редкой, как кошка Тоберта, в планы Зефиры не входила.
Но и сидеть в тёмном лесу, с чужим сапогом в обнимку, ей было недосуг.
Из-за плотных туч на небе не было никакого намёка на то, где сейчас находится солнце, и есть ли оно там вообще! И определить, сколько времени осталось до наступления полной темноты, было невозможно.
Сестре ветра очень сильно хотелось поскорее закончить здесь все свои поиски и отправиться куда-нибудь в сухое и относительно тёплое место. Её трясло уже серьёзно, что называется – зуб на зуб не попадал.
Пришлось продираться сквозь еловые ветки обратно, на поляну, усыпанную белым песком.
Для очистки совести, Зефира обошла всю поляну по краю, принюхиваясь на каждом шагу.
Но ей так и не встретилось ничего похожего на запах горело мяса. На узкой полоске песка, где бушевала когда-то стена пламени, в тех местах, где в огонь попадали обломки сорванных ветром веток, да еловые шишки, только слабо пахло сырым древесным углём.
Кое-где песок сплавился в стекловидную массу, но и эта масса не пахла ничем особенным. И никаких других следов недавнего буйства двух Стихий больше не было.
Разве что этот сапог.
Не старый, с него ещё не сошёл слой свежего дёгтя, замешанного на прогорклом тресковом жире. Сам по себе он не мог попасть на верхушку дерева, и никто, в здравом уме, его бы сам туда не закинул. Значит, на ель его занесло ветром.
Но такие порывы ветра, что способны были закинуть тяжёлый предмет на высокую ель, в этой укромной горной котловине, наверняка случались нечасто. И не случались этим летом точно, пока ветер не разбушевался здесь три дня назад.
Всё говорило о том, что на Инициации тайно присутствовал кто-то ещё. И этот «кто-то», вполне мог кинуть сверкающий предмет в Элизабет и…
…и остался после этого жив?
Может быть, если убрать лишнюю вонь, очистив все жировые отложения снаружи, удастся определить, чья нога топтала эту обувь внутри?
– Апчхи!
Сестра ветра чихнула, да так неожиданно и сильно, что сама испугалась собственного чиха.
– Апчхи!
Если и дальше так пойдёт, то она вообще не сможет различать запахов! Такое с Зефирой уже бывало. Как бы она не бравировала перед Софией своим здоровьем, простужаться Сестре ветра доводилось. Ощущения при этом были весьма неприятными.
И если с ёлки свалились бы сразу два вонючих сапога, она непременно нацепила бы их на ноги, даже, если бы их пришлось привязать к ушам, чтобы не хлябали! И наплевать, что сапоги носят только мужчины, до этикета ли ей было сейчас?
Как бы ей пригодились те самые – тёплые, мягкие, лёгкие, из тюленьей кожи, подбитой волчьим мехом, с длинными прядями нежно-жёлтой медвежьей шерсти по верху, что надевали на неё «дети Варды», стоило ей появиться в гостях у Мориты.
Морита…
Зефире вдруг нестерпимо захотелось поговорить с подругой. Поделиться страхами и переживаниями, поплакать вдвоём…
Ведь они обе одиноки.
И Сестра льда, затворившаяся в свой ледяной крепости на краю мира, в компании дикарей. И Сестра ветра, вечно окружённая мужским преклонением и находящаяся всегда в гуще событий.
Они обе одиноки! Одиноки по-разному, но всё же…
Больше не раздумывая, Зефира отшвырнула сапог. Морите она могла доверить то, что не доверила бы ни одной из Сестёр!
К тому же, в Круге Света никогда не чувствовалось ни тепла, ни холода. Там можно было хоть ненадолго отдохнуть от этой сырости и грязи!
Сестра ветра снова хлопнула в ладоши, подзывая ветер поближе. Привычно взмахнула руками, разгоняя его по кругу.
На мгновение ей показалось что с ветром опять происходит что-то необычное, но только на мгновение. Он по-прежнему был оживлён, старался обогревать свою Сестру как мог, не выказывал тревоги и был, что называется, «в настроении».
Зефира отбросила лишние мысли и принялась за работу.
Разгоняя и разгоняя смерч, она ожидала того момента, когда его плотная, почти вертикальная игла пронзит постылые тучи и стремительно уйдёт в небеса! Это означало бы, что Круг Света создан и вход в него открыт.
Но сегодня столб ветра рос отчего-то медленнее, чем обычно. И на то, чтобы смерч коснулся туч, ушло много времени и сил. А может быть, сама Зефира просто уже слишком устала?
Наконец, решив, что всё готово, она привычно сделала шаг вперёд – внутрь Круга Света.
То, что произошло в следующее мгновение, было больше похоже на попытку пройти сквозь бешено крутящиеся мельничные жернова.
Сестру ветра мгновенно подхватило с земли, да с такой страшной силой, что чуть и в самом деле не сорвало с неё кожу. Отшвырнуло в сторону похлеще, чем король Людвиг Четвёртый до этого!
От неожиданности и от силы этого рывка, у Зефиры потемнело в глазах. Но снова рухнуть на поляну почти бездыханным телом, на этот раз ей было не суждено.
Ветер подхватил её сразу, словно подхватывал сорвавшийся с дерева лист, не давая упасть и ударится о мокрый песок.
Покачал в объятиях. Бережно опустил вниз, на землю.
И, сидя на мокром, холодном песке, Сестра ветра долго не могла прийти в себя. Огнём горели ладони, словно она только что схватилась за раскалённый кирпич. Немилосердно саднило кожу на лице и на голове, под волосами. Досталось даже коленям!
Похоже, что бывший лошадиный манеж стал для неё каким-то роковым местом.
Ветер должен был предупредить свою Сестру, что Круг Света не готов, что войти туда пока невозможно! Но не сделал этого. Должно быть Стихия и сама была уверена, что всё идёт так, как нужно.
Но всё вокруг шло не так, «как нужно». Совсем не так!
Всего второй раз в жизни Зефира не смогла войти в только что созданный ею Круг.
Второй! Повторение, конечно, «мать учения». Но она и тот – первый раз, запомнила превосходно!
***
Ветер обессиленно лежит у ног. Тихий и неподвижный, словно бездыханный.
Бедный, он, наверное, совсем выдохся, пока ревел неистовым ураганом по всей земле!
Огонь в вулкане всё ещё рассержено плюёт искрами из жерла, хотя и без прежней ярости и мощи.
Скалы под ногами поскрипывают, словно усаживаются вновь на свои привычные места.
Но эти проявления чужих Стихий уже не выглядят так страшно. После того, что совсем недавно творилось вокруг, не страшнее детских забав.
Попрятались куда-то мерзкие зубастые твари, засохли жуткими корявыми головешками деревья-великаны.
Только море бьёт и бьёт в берег почти с той же силой. Но морю уже не добраться до Зефиры – камень скал больше не пропускает сошедшую с ума воду сквозь себя.
Девочка обессиленно падает рядом со Стихией. После надрывного, всепоглощающего крика у неё горят лёгкие, саднит сорванное горло. Гудит всё тело, от только что перенесённого нечеловеческого напряжения.
А в голове крутятся только два слова-мысли: «Хороший» и «Всё». Наверное, потому что кто-то рядом хрипло твердит и твердит, не переставая:
– Ну всё…всё хороший мой…всё…
Зефире уже невмоготу от этого непрерывного бормотания. Ей очень хочется сказать говоруну, что бы он замолчал!
Но только собравшись это сделать, она понимает, что слышит свой собственный голос. Это она сама повторяет эти слова, словно заклинание…
– Всё…
Она делает над собой ещё одно усилие.
– Всё…
И вдруг по щекам Зефиры начинают катиться слёзы. Градом! Потоком! В три ручья!
Удержать их невозможно, они текут сами-собой.
Ветер, будто очнувшись, подползает к её коленям и пытается смахнуть эти слёзы. Слизнуть, словно собака языком.
Но слёз много.
И так-то солёные, они, по пути, смывают с лица соль от морской воды и попадают в рот. И во рту, становится нестерпимо горько, будто она лизнула камешек с солончаков Маммуна.
– «Маммун?» – новое слово возникает в голове так неожиданно, что Зефира даже перестаёт плакать.
Она уверена, что никогда не слышала этого слова. Хотя знает, что оно существует. Что это – какое-то место, потому что там есть «солончаки».
Но, при этом Зефира точно уверена, что никогда там не бывала, хотя, вся её коротенькая жизнь прошла в дорогах. Её всё время куда-то везли. Везли медленно – то горными ущельями, то через широкие пустыни и степи, то верхом на разных животных, то на повозках, пока не привезли туда, где на свой Общий Совет собираются Сёстры Стихий.
Зефире всегда были очень интересны места, по которым они проезжали, но ей мало что рассказывали о них. В основном, говорили про предыдущую Сестру ветра, как и что она делала…
Но очень скоро, новая Сестра убедилась, что окружающие, сами знают об этом не так уж и много.
И её Стихию они видеть не могут. Даже не стараются её увидеть!
Когда Зефира сказала Сёстрам, что ветер чего-то боится, к ней не подходит, улетает куда-то всё время, похоже, они её даже не услышали! Одна София обеспокоилась.
А потом началось вот это…
Погладив ветер, чтобы тот перестал лизаться, Зефира отирает мокрое лицо подолом и оглядывается вокруг.
Сидеть и плакать можно бесконечно. И кажется, что от этого становится легче, но это только кажется.
Она пытается встать, и, к её искреннему удивлению, это получается.
Ветер отчего-то пугается её движения и, с виноватым видом, отлетает подальше, словно щенок, напрудивший у порога.
Но когда Зефира наклоняется, легко хлопает в ладоши и протягивает руки раскрытыми ладонями вверх, он одним махом оказывается рядом, снова радостно лижет её в нос. И, полный счастья и благодарности, начинает виться вокруг, понимая, что на него совсем не сердятся.
Разумеется, у неё никогда не было собаки, но Зефира от чего-то знает, как с ними обращаться. И в общении со Стихией это тоже, оказывается, помогает!
Но отчего вдруг покраснели скалы под ногами?
Девочка поднимает голову и замечает, что Солнце, бывшее до этого нестерпимо белым, стало теперь огромным, багрово-красным диском и неумолимо клонится к закату.
Ночевать здесь, на скалах, между морем и вулканом, Зефире совсем не хочется. И тут ей в голову приходит блестящая идея!
Круг Света!
Сёстры не раз рассказывали о нём. О том, как хорошо внутри. О том, что они все могут говорить там друг с другом.
И о том, что предыдущая Сестра ветра сначала создавала маленький смерчик, который потом вырастал в большой, и тогда она входила в него…
Может быть теперь, когда они поладили, её Стихия позволит Зефире создать из себя…из неё…Круг Света?
Мысль получается немного корявой, но идея правильная.
Зефира ищет глазами ветер и обнаруживает его, играющим с её собственной юбкой. Видно, его забавляет, как юбка плещется по… по нему самому… по ветру, то есть!
Чтобы не сойти с ума от новых для себя мыслей, Сестра ветра решает перестать думать на эти темы, выпутывает проказника из складок одежды и поводит рукой по кругу, маня Стихию. Так собачку заставляют кружиться, соблазняя вкусной косточкой.
И ветер слушается свою новую Сестру! Как зачарованный, он летит вслед за движением её руки.
Рука движется всё быстрее и быстрее, и над землёй и впрямь начинает вырастать смерч. Поначалу маленький, тоненький. Непохожий на те гигантские воронки, что крутились ещё недавно над скалами.
Но от её усилий он становится больше и выше!
И до Зефиры вдруг доходит, что она, собственно говоря, делает, и её опять охватывает испуг. Ведь она пробуждает сейчас ту самую мощь, которая только что нестерпимо ревела, крушила скалы и раздувала жуткий огонь!
Но, что сделано, то сделано. Смерч уже получился – небольшой, аккуратный, толщиной с саму Зефиру. Наверное, этого достаточно?
На большее новая Сестра ветра решиться не может. Да и надо ли?
Прежняя Сестра в этот смерч «входила». Как она это делала, Зефира не имеет никакого представления. Но как-то это сделать нужно – багровое Солнце уже скоро коснётся горизонта, станет совсем темно и страшно.
Ночевать в одиночестве, в темноте, под открытым небом, Зефира боится больше созданного ею самой смерча. Она просто не знает, что это такое – ночевать одной под открытым небом! Всю её жизнь, рядом с ней всегда находилась какая-нибудь из Сестёр. Они почти никогда не оставляли Зефиру одну!
А сейчас – никого, кроме ветра. Наверное, это и есть одиночество…
Зефира собирается с духом и пробует подойти к смерчу вплотную. Ветер посвистывает, словно предупреждает о чём-то.
О чём он хочет её предупредить, Зефира не понимает.
Но в свисте ветра нет беспокойства или страха, которые были слышны до…. до всего этого. Нет и той бесконечной ярости, которую она чувствовала в нём недавно.
Звучит он, скорее, весело. Может, подбадривает?
И Сестра ветра, наконец, решается. Прыгает прямо в пыльный столб, крутящейся перед ней, словно в стоящую у пристани лодку.
Но не успевает Эефира удивиться, откуда она знает, что такое «лодка», и как она «стоит у пристани», как её стремительно подхватывает крутящийся ветер.
И длинный, ниже щиколоток, подол её юбки, расшитой красивыми узорами в виде птиц, сам, вообразив себя птицей, пытается лететь быстрее неё, задирается выше носа и хлещет по глазам.
Скорее всего, любой другой человек, если его вот так вот внезапно оторвёт от земли, испытает страх и отчаяние! Но Зефире почему-то становится стыдно.
Пусть даже её никто не видит, ведь вокруг ни души, от этого не легче.
Сестра ветра судорожно пытается вернуть юбке прежнее положение, но это удаётся не сразу. И только когда она, наконец, справляется с одичавшей одеждой, внезапно осознаёт, что… летит! Летит высоко!
Так высоко, что Солнце – из огромного багрового шара, снова становится ярким и не слишком большим. И словно бы немного поднимается над горизонтом.
Она летит над голыми скалами, над остовами деревьев-великанов, над горами и ущельями!
Оказывается, она умеет летать! Не сама, конечно, а с помощью ветра. Её ветра! Её хорошего, славного, доброго ветра!
Пусть пока ей не удалось создать Круг Света, но, с помощью своей Стихии, она и так сможет добраться куда-нибудь. К Сёстрам или к другим людям.
Она больше не останется в одиночестве.
Никогда!
***
Когда боль немного утихла, Зефира встала и, пошатываясь, побрела к выходу с поляны.
Всё…
Всё! На сегодня с неё хватит!
Все люди как люди – сидят по домам и терпеливо ждут, когда же, наконец, закончится это безобразие!
И только полоумная Сестра ветра бегает в полутьме по полям и лесам, падает, рвёт платье и жилы! И ради чего?
Чтобы разгадать чужие загадки, в которых она не видит смысла?!
Чтобы раскрыть чьи-то тайные планы, которые ей померещились?!!
Может быть, ничего плохого и не случилось! Может, никаких тайн и загадок вовсе не существует!
А даже если они и существуют, какое до них дело ей – Зефире?!
Ей что, больше всех надо? Никому из Сестёр не надо, а ей надо?!
Дрожащей рукой Сестра ветра отёрла с глаз слёзы ярости и бессилья. Она никому ничего не должна! И не обязана! И ей абсолютно наплевать и на летающее оружие, и на вонючие сапоги!!
– «Ах да… сапоги!»
Заливаясь слезами, Зефира повернулась и так же медленно пошла обратно, туда где она бросила сапог. Всхлипывая, подобрала чужую обувку. Прижала к груди, как родное дитя, которого у неё никогда не было. Нет, не было и никогда не будет!!!
На этот раз остановить рыдания оказалось совсем не просто. Они засасывали словно болото, принося какое-то сладостное удовлетворение.
Конечно же, это была истерика. Обычная истерика.
Но Сестра ветра давным-давно ничего такого не испытывала, и сейчас буквально наслаждалась забытым чувством, пока до неё не дошло, что истерика имеет свойство затягивать в свои липкие объятия и не отпускать, пока не выжмет из человека все соки.
Нужно было заканчивать с этой слабостью – на открытом пространстве поляны стало уже заметно темнее.
Пришлось прибегнуть к старому испытанному средству, обычно хорошо помогавшему в любых случаях, когда Зефире требовалось быстро снять нервное напряжение.
Вдох… медленный и глубокий-глубокий, пока терпят лёгкие.
– «Раз…»
Выдох… такой же медленный и долгий-долгий, пока не покажется, что позвоночник прилип к желудку.
– «Два…»
Вдох…
– «Три…»
Выдох…
– «Четыре…»
На этот раз, чтобы успокоиться, пришлось сосчитать почти до сорока!
Переживания и боль измотали Зефиру до предела и теперь её охватила предательская слабость. Очень захотелось лечь и уснуть, прямо здесь и сейчас.
Но, если она не хотела провести ночь под открытым небом и в полной темноте, лучше было побыстрее добраться хоть до какого-нибудь жилья.
Сестра ветра оглянулась в поисках своей Стихии. И только тут заметила, что ветра рядом нет. Совсем нет!
Напакостив свыше меры, он позорно сбежал, оставив свою Сестру замерзать в одиночестве!
Холодные хлопья уже перестали сыпать с неба, но её платье, плотно облегающее фигуру, когда-то чёрное и пушистое, а после лазанья по чердакам – грязно-серое, теперь превратилось в белый от снега, твёрдый панцирь, от которого зудело всё тело.
Это уже переходило всяческие границы! Ни разу в жизни с Зефирой ничего подобного не случалось. После того, как завершилась Битва Стихий, ветер ни разу не оставлял её одну!
Она стояла в центре поляны и чувствовала себя так, словно с неё сорвали одежду посреди толпы – голой, беспомощной, брошенной на произвол судьбы!
– Бездельник! Трус!! С-с-сквозняк несчастный!!!
Кроме как «подлым предательством» назвать это было нельзя.
Но звать и искать безобразника было уже некогда, приходилось рассчитывать только на собственные силы.
И Сестра ветра, несмотря на усталость, снова устремилась в направлении Саллы, и ничуть не удивилась, увидев на дороге огромные зелёные глазищи.
Кошка Тоберта сидела посреди травы, выросшей меж дорожных камней, завернувшись в собственный хвост. Неподвижно сидела, словно маленькая статуя. Ждала.
Будто знала, что Зефира не сможет улететь отсюда, и ей придётся пешком убираться с негостеприимной поляны.
Заметив приближающуюся Сестру сбежавшего ветра, Фрейя, со змеиной грацией вывернулась из объятий хвоста и исчезла в траве.
Но весь путь до развилки у Библиотечной горы, Зефира привычно отмечала еле уловимое движение на самом краю зрения.
От этого было даже чуточку легче. Она не одна! Пусть это только кошка, но вдвоём как-то веселее бежать сквозь надвигающуюся тьму.
Фрейя мелькала то тут, то там, не отставая и не обгоняя, словно еле уловимый эскорт. Показывала, что она здесь, никуда не пропала, хотя могла бы этого не делать, а взять и исчезнуть с глаз долой, ведь для кошки, подобной кошке Тоберта, это проще простого!
И только когда пришло время пробираться вброд через мелководье Рьюканфлюд, Зефира почувствовала, как сзади, в платье на плече, вцепились острые коготки.
От неожиданности она чуть было не сбросила Фрейю прямо в холодную воду. Но, к счастью, быстро поняла в чём дело.
Ну да! Конечно! Не стоит мочить лапы в холодной реке, когда рядом есть такое великолепное ездовое животное, как Зефира!
Сама Зефира преодолела брод, почти его не заметив. Какая разница для голых мокрых ног, обутых в одни сандалии – речная вода в них хлюпает или талый снег!
В любом случае, ногам приходилось несладко – мокрые ремешки сандалий, вымазанные в белом песке, моментально натёрли кровавые раны на подъёме стоп и на щиколотках.
Зефира не припоминала, чтобы ей хоть раз в жизни пришлось так бегать! Темнело стремительно, на глаза наваливалась слепота, словно сами глаза понуждали бежать всё быстрее и быстрее.
Но, под конец, бегом это назвать уже было нельзя – в боку кололо, она задыхалась, будто вытащенная из воды рыба! Вместо бесконечного озноба, от Зефиры теперь валил пар, и к развилке Сестра ветра уже буквально подползла, чувствуя, что ещё немного, и передвигаться ей придётся уже на четвереньках.
Тем более, что под ногами уже не было видно почти ничего. Только еле различимо белел во тьме небольшой камень-валун, какие жители Рёгланда обычно кладут у пересечения дорог, да на тропе, что вела к Библиотеке Саллы, светились два зелёных глаза. Фрейя явно намекала, что дальнейший их путь должен вести именно сюда.
Что ж, до Библиотеки было и впрямь гораздо ближе, чем до хижины, или, тем более – до города. Зефира уже провела на здешнем чердаке предыдущую ночь, проведёт и ещё одну, ничего страшного.
Только бы вернулся ветер! Он один сейчас способен был её освежить, обогреть, обсушить!
– «Вернись… Пожалуйста…»
Стоило ей свернуть направо, и зелёные огоньки тут же исчезли.
Сестра ветра совсем немного прошла вверх по тропинке на Блафьель, как уловила какое-то движение впереди.
На кошку это было не похоже. Фрейи давно уж и след простыл. Да и не в её привычках было – бегать там, где ходят люди.
Что-то длинное, извивающееся, осторожно подползало к Зефире в темноте.
Так провинившийся пёс идёт на хозяйский зов. На полусогнутых ногах, опустив морду долу и не решаясь взглянуть в глаза, на всякий случай признавая себя виноватым во всём и сразу.
Хочешь – казни, хочешь – милуй!
– «Лучше – милуй, я ведь признаю свою вину! И за того, тяпнутого за крыло, курёнка! Ты ещё подумал, что лиса приходила! И за баранью ногу, украденную со стола… хотя нет, за ту ногу я уже получил. И за перегрызенный у основания кнут. Как не знаешь? Ладно, ладно, забудь об этом…»
К Зефире подлетал, нет, буквально подползал на брюхе, провинившийся ветер, взвихряя на тропинке прошлогоднюю хвою.
Можно было бы изобразить обиду, гнев, чтобы Стихия почувствовала себя ещё более виноватой и униженной. Но у Зефиры сил уже не оставалось ни на что – только упасть перед ветром на колени посреди тропы.
И снова заплакать. На этот раз – от счастья. Одной рукой гладя его лохматые пряди, другой – размазывая по лицу грязные слёзы.
Она не одна! Не одна!
Ещё недавно она костерила ветер на чём свет стоит и вдруг сейчас была готова простить ему всё! Свою боль и усталость, страх и нервные срывы.
Ведь у неё никого, никого не было роднее и ближе, чем эта вот взбалмошная, неблагодарная, надоедливая Стихия!
Она знала это давно!
Стоило молоденькой Сестре ветра вырваться, наконец, из-под опеки Старших Сестёр, как она довольно быстро нашла место своего рождения. То место, где прошло её настоящее детство, которого она не помнила!
Ни родителей Зефиры, ни её каких-нибудь подруг, уже не было в живых. Родственников тоже не нашлось, ни дальних, ни близких.
В той маленькой деревушке на краю мира, чудом уцелевшей в Войне Стихий, о ней осталась только кое-какая память, вот и всё.
И только ветер-родная душа, всегда находился рядом. Готовый помочь, если надо, предупредить, если опасно, понять, если возможно… Не всегда, может быть, у них что-то получалось и ладилось, но это не важно. Главное – они были вместе!
Ветер обрадованно подхватил свою Сестру, пытаясь высушить по дороге слёзы на её щеках и воду на её платье.
И только теперь Зефира поняла, что ей совсем не мерещилось, что с её Стихией что-то происходит.
Ветер слабел.
Этого пока не было видно с первого взгляда, и сам он явно ничего такого за собой не замечал.
Но чутьё его Сестры было не обмануть. Ветер слабел, словно раненый зверь, понемногу истекающий кровью.
Похоже, всё в этом мире катилось в какую-то бездонную пропасть.
Но раздумывать об этом было пока некогда. Небо ещё еле заметно светилось, но на землю уже опустилась кромешная тьма.
До здания Библиотеки Саллы Зефира так и не успела добраться засветло, даже с помощью ветра. А это побыстрее, чем бежать на истёртых в кровь ногах.
Ветер нёс её по прямой, что-то ласково насвистывая в уши, но сам по себе, без её руководства, доставить Сестру к цели не мог. Всё-таки он был обычным ветром, а не лошадью, способной самостоятельно привезти седока прямо на знакомый двор.
А Зефира уже не видела перед собой ровным счётом ничего. Не могла разглядеть даже громадное каменное здание Библиотеки, выкрашенное по фасаду светлой охрой.
Существовал очень большой риск пролететь мимо цели и обнаружить себя далеко от берега, прямо над морем! Над ненавистной водой!
Или грохнуться слёту о библиотечную стену, словно муха о слюду окна.
Ни то, ни другое Зефиру никак не устраивало. Забыв все свои переживания и усталость, она, лёжа в объятиях ветра, напрягала глаза, пытаясь хоть что-то высмотреть впереди!
Напрасно.
Она уже совсем собралась попросить Стихию опустить её обратно на землю. Пусть и без крыши над головой, но подобного ночлега, она боялась теперь гораздо меньше, ведь с ней был её ветер!
И вдруг Зефире показалось, что чуть выше того направления, в котором она летела, еле-еле тлеют два зелёных огонька! Едва уловимые, словно наваждение. Исчезающие, если посмотреть на них прямо, и появляющиеся, если отвести взгляд чуть в сторону.
И точно, стоило приблизится ещё немного, и на фоне неба стали различимы очертания крыши высокого здания. И выше этой, чуть видимой тени, на том уровне, где находился слуховой лаз – два еле заметных кошачьих глаза.
Фрейя терпеливо не закрывала глаза до тех самых пор, пока ноги Сестры ветра не коснулись черепицы.
Зефира ощупью нашла дверцу, ведущую на чердак, спустилась вниз по четырём крутым ступенькам, цепляясь за единственное шаткое перильце.
Сестре ветра безумно хотелось найти для ночлега что-то, хоть немного мягче досок, выстилавших пол, но слишком велик был риск, пробираясь вглубь чердака, наткнуться на столб, подпирающий стропила, или споткнуться о какой-нибудь хлам.
Зефира в изнеможении опустилась прямо на голый пол у подножия лестницы, и вдруг услышала голос:
– Добро пожаловать, Сестра ветра! Отдохни теперь! Тоберту здесь хорошо. И тебе здесь будет хорошо. Тоберт знает, где хорошо. Тоберт мно-о-ого знает…