Глава девятая.
По ту сторону моря.
Я открыл глаза и не понял, открыл я их или мне это приснилось?
Вокруг было тихо и неожиданно темно.
Пытаясь вспомнить, почему это я, ложась спать, вдруг выключил компьютер, и куда девался со стола будильник со светящимся циферблатом, я по привычке потянулся – распрямить подзаржавевшие за ночь суставы. И вдруг упёрся руками во что-то жёсткое у себя над головой.
Слегка озадаченный таким обстоятельством, я попытался понять, на чём же это я лежу, и почему потолок надо мной так низко?
На мой любимый диван моё нынешнее лежбище никак не походило. Зато оно походило на верхнюю полку в купейном вагоне.
Но стука вагонных колёс было неслышно.
«Наверное, на станции стоим, – подумал я, – Но почему же за окном такая темнотища?»
И как только подумал про окно, тут же вспомнил всё!
Не было окна!
Не было, и быть не могло!
Потому что на его месте красовалась репродукция картины Акопяна «Адинокий Амаяк»!
Маяк там был, вот что!
Я принялся шарить вокруг себя, пытаясь найти телефон, он же часы, он же календарь, он же фонарик, он же – всё остальное, вместе взятое.
Лёжа под водой, в кромешной темноте, достаточно сложно сообразить, сколько сейчас времени. Биологические часы начинают давать сбой, и только биологический будильник вовремя напоминает, что пора спуститься с горних высей в отхожие места.
Нашарив, наконец, телефон и добившись от него луча света в тёмном царстве, я убедился, что организм не врёт и на самом деле сейчас почти восемь часов утра, без копеек!
Для любознательного путешественника это время обозначается одним единственным словом: «Проспал!»
Я подхватился и, стараясь не будить своих спутников, пополз к туалету.
В общем-то, описывать попутные туалеты в моих рассказах стало уже доброй традицией… словесно описывать, конечно, а вы что подумали?
Только совмещённый санузел имени Хрущёва в нашей каюте пока что избежал этой участи. Что ж, ему настала пора присоединиться к остальным!
Туалет, он же душевая, он же умывальная комната, в каюте №2009, класса «С», формой напоминал лежащую на боку прямоугольную трапецию, на основаниях которой, с одной – меньшей стороны, были закреплены раковина и зеркало, а с большей стороны из стенки торчал унитаз и, чуть правее – душевой рожок.
Мыльница с жидким мылом, полотенца, туалетная бумага, всё наличествовало на своих местах, позволяя зверски экономить вывезенные из России гигиенические принадлежности.
Ничего особенного во всем этом оборудовании не было бы, если бы не одно «но»!
Судовой унитаз, включённый в какую-то сложную, жутко экологичную систему, в конце своего производственного цикла, при сливе воды, имел неприятную привычку всасывать в себя содержимое с громким, раздражающим звуком, несколько напоминающим великанскую отрыжку! От этого звука, в каюте и днём-то все подскакивали!
То есть посетить туалет, не привлекая всеобщего внимания, было совершенно невозможно!
Поэтому, выйдя из туалета, я ничуть не удивился тому факту, что никто из моих спутников уже не спал. Все со скрипом продирали глаза и шутили по поводу маяка на стене.
Только Маринка ещё норовила «доспать», но и её в конце концов подняла с постели мысль о том, что расслабившись и дав волю своей лени, можно пропустить что-либо интересное.
Впрочем, женская доля жестока, и мы, оставив наших дам готовить завтрак, пошли прогуляться на палубу.
В такой ранний час на палубе не было никого, кроме ветра. Этот беспокойный судовой обитатель очень редко отдыхает, прячась где-нибудь под брезентом спасательной шлюпки, но почти всё время носится туда-сюда по палубам, то норовя забраться под куртку, то сдуть с крутого трапа.
А уж как этот мелкий шкодник любит микрофоны! Стоит только включить видеосъёмку, и шумный непоседа тут как тут – со свистом и шипением задувает в микрофон. Да так, что кажется – ещё немного, и тонкая электроника, пискнув, прикажет долго жить!
И чтобы как можно меньше поддаваться на провокации этого всесветного бродяги, мы натянули куртки по самые носы и отправились на корму, где по нашим расчётам дуть должно было меньше.
Расчёты оказались не особенно точны, даже здесь ветер нас нашёл и заставил ёжится, что, впрочем, не помешало нам сделать несколько кадров с проплывающими мимо островами.
Судно наше совсем недавно вошло в шхеры Saltsjön (Салтсъён) – Солёного моря как его зовут шведы, и мы любовались бесконечной россыпью лесистых островков, на которые, казалось, не ступала нога человека.
Наконец нам, надоело смотреть на пенную дорожку за кормой, и мы стали пробираться ближе к носу.
И вовремя. Иначе бы пропустили великолепное зрелище, ради которого стоило встать пораньше и терпеть выходки холодного ветра.
Впереди нас паром шёл через лес!
Тот самый белоснежный паром-красавец компании Silja Line, что вышел из порта Хельсинки чуть раньше нас, проплывал над верхушками деревьев, нимало не заботясь о том, как странно это выглядит со стороны.
В открытом море нас отделяло от этого судна расстояние около двух миль, но здесь, в лабиринтах шхер, казалось, что паромы идут друг за другом чуть ли не след в след.
Водное пространство то расширялось, давая возможность окинуть взглядом нескончаемую панораму островов, то опять сужалось, до ширины, позволяющей паромам лишь протискиваться по тесным коридорам.
Мы следили за Silja Line с замиранием сердца, с каким смотрят на спортивный автомобиль, несущийся по горному серпантину.
Вот, кажется, ещё немного и он не впишется в поворот и сорвётся в пропасть!
Но: «Ух!», поворот пройден, и машина несётся дальше.
И нам самим тоже надо было пройти тем же опасным маршрутом. Сквозь такие узкие места, что, казалось – “Мариелла” застрянет в них навсегда, как пробка в горлышке бутылки.
Мы постепенно приближались к одному из узких мест, на обоих берегах которого виднелись какие-то строения.
И не успели мы подойти поближе к этому перешейку, как были тут же атакованы шведскими пограничными катерами.
Быстрые, раскрашенные в серое хаки, юркие хищники, как две ошпаренные торпеды пронеслись мимо, размахивая шведскими флагами на корме.
Их парад впечатлял и заставлял вспомнить, что тихая, скромная Швеция, более-менее мирной была, пожалуй, только лишь последнее столетие. Исстари Сварье (так произносят сами шведы название своей страны) властвовала на северных морях и многих землях Северной Европы.
Впрочем, катера быстро промелькнули, проскочив через бутылочное горло, и затерялись среди островов.
А наша “Мариелла”, величаво входила в старинные пограничные земли Швеции. Конечно, Сварье начиналась раньше, ещё в открытом море, невидимой границей отделённая от нейтральных вод.
Но здесь, в путанице проливов между шхерами, пряталась старинная пограничная и таможенная застава.
По обоим берегам узкого пролива стояли крепостные укрепления, между которыми в старину, сдаётся мне, была натянута цепь! От греха подальше.
Чтобы, как говориться, «держать и не пущать», ежели потребуется.
Заморское судно подходило к проливу, подавало, наверное, какие-нибудь знаки, типа «Мы мирные люди, но наш бронепоезд…». Цепь с грохотом падала в воду.
Корабль – военный или дипломатический, а может и торговое судно, заплывал в пролив и сразу становился на якорь, под прицелом наведённых (просто так, на всякий случай), пушек.
Из маленького домика таможенной королевской службы выбирался заспанный чиновник. Полоща по ветру длинной мантией, с кряхтением лез в лодку, причаленную к каменному пирсу, и, старясь не обращать внимания на брызги с вёсел, плыл к высокому борту – досматривать.
В наше бурное время, домик таможенников оставался пуст. Никто не вышел оттуда поглядеть на проплывающую мимо “Мариеллу”. Видимо, для охраны и произведения впечатления, стало ни к чему раздувать щёки, хватало и пограничных катеров.
Вовка глазел на береговые укрепления, а меня как магнитом тянуло рассмотреть поближе жёлтую приземистую посудину, быстро причаливавшую к берегу в полумиле от того места, где мы плыли.
Странно, но это судно, как оказалось – небольшой автомобильный паром, не попыталось отвернуть, когда на него, прямо в борт, неслись пограничные катера. Скорее, сами катера чуть сбавили ход, пропуская этот автовоз, похожий на богомола, из-за высокого, поставленного на тонкие опоры, капитанского мостика.
Наверное, этот паром, как трамвай, имел полное преимущество на дороге.
Пара машин, приплывших на пароме, съехала на берег, и тут же на борт устремилась целая кавалькада легковушек.
Быстро, но не суетливо, машины заняли свои места – в два ряда, и как только последняя машина остановилась на палубе, паром тут же отчалил, не теряя ни секунды.
И устремился по водной глади широкой части пролива на противоположный берег. Целясь прямо в “Мариеллу”!
Мы приготовились к неминуемому столкновению, но скорости были явно неравны, и наше судно гордо прошествовало перед самым носом жёлтого Тяни-Толкая.
Нам же пора было навестить нашу каюту – мы слегка подзамёрзли и вконец оголодали.
К тому же, на палубе мы провели чуть ли не два часа, и у Вики с Маринкой должна уже была начаться легкая паника, плавно переходящая в громкий и продолжительный скандал.
Примерно через полчаса, позавтракав и немного отдохнув, я снова, уже в гордом одиночестве, вышел на палубу.
Вокруг всё ещё тянулись лесистые шхеры. Кое-где, по их пологим берегам начали попадаться домики. Не только жилые, но и явно производственные.
У одного из них – весьма основательного и видимо старинного предприятия, красовалась стремительных обводов рыболовецкая шхуна.
Впрочем, о её специализации я судить не мог – на шхуне не было видно никаких роульсов, мальгогеров и прочих мутников, характерных для рыболовных судов.
Кое-где, вдоль берега, прямо у самой воды, проходила автомобильная дорога.
Странно было видеть, как какая-нибудь одинокая легковушка ползёт по берегу, чуть ли не прямо по воде, осторожно объезжая прибрежные валуны.
Чуть погодя одно и двухэтажные домики сменились многоэтажными современными постройками городского типа.
Потом прошло ещё немного времени, и шхеры вдруг немного расступились, дав возможность взглянуть вперёд на приличное расстояние.
Паром Silja Line, так и шедший всё это время впереди нас, вдруг сделал прыжок вправо, обогнул маленький пологий островок и исчез из виду.
Наша же “Мариелла” не стала на этот раз подражать конкуренту и обогнула этот же островок слева, держа путь вдоль левого берега залива.
Ветер усилился, гоня по воде мелкую рябь. Тучи опустились ещё ниже и на горизонте, прямо перед нами, начала вырастать тёмно-синяя тень, ощетиниваясь острыми иглами!
В короне из высоких шпилей ратуш и соборов, из глубины Солёного моря возникал оплот шведских королей, детище ярла Бригера, столица Швеции – Стокгольм!