Библиотека почти завершённого

Авторский сайт Roman ( romandc ) Dry

Страница: Глава седьмая. Шесть соток по-фински или “Балтийское морское садоводство”.

Глава седьмая.
Шесть соток по-фински или Балтийское морское садоводство.

 

Видимо, моя поза недоумения и застывший на лице отпечаток углублённых раздумий привлекли внимание одной из девушек, наблюдавших за турникетами.

Поскольку, не успел я ещё как следует напугаться, как одна из них подскочила ко мне, спрашивая что-то по-фински.
По-моему, единственное, что в тот момент мне удалось выдавить из себя: “Does not work!” («Не работает» – англ.), хотя не могу утверждать на сто процентов, что не сделал в этой фразе сразу несколько ошибок.

Девушка схватила мой билет и подбежала к строгой мадам в традиционных финских очках, стоящей за небольшой конторкой у самого крайнего турникета, по всей видимости начальнице смены.

Их переговоры, хоть и заняли не более пятнадцати секунд, но для меня тянулись нескончаемо долго!

За это время я успел напредставлять себе таких ужасов по моему дальнейшему существованию на территории суверенной Финляндии, какие не снились и Франсиску Гойе!

Однако переговоры всё-таки закончились, и девушка подбежала ко мне.

Вручив обратно мой злосчастный билет, милая, красивая, добрая, умная, несравненная (я в тот момент смог бы придумать и тысячу хвалебных эпитетов!) волшебница, пригласила меня к турникету, провела по коварной щели контроллера своим пропуском и прозрачные дверцы турникета открылись!

И через пять секунд я воссоединился со своими спутниками, по-моему, так до конца и не осознавшими весь кошмар моего приключения.

Как бы там ни было, но в тот же момент двери на выход открылись, и мы оказались в длинном-длинном стеклянном коридоре, оснащённом даже небольшим эскалатором-траволатором с правого края.

Но бегущей дорожкой мы пользоваться не стали, Вовка торопил нас быстрее оказаться на борту парома.

Поэтому, чуть ли не бегом, волоча багаж, мы пронеслись по коридору, свернули налево и оказались… под прицелом фотоаппарата!

Щелчок, вспышка и, слегка ошеломлённый, я оказался на палубе парома.

Фотография, что вы видите внизу, вовсе не та, которую сделал судовой фотограф во время моей посадке в Хельсинки. Эта фотография сделана уже в Стокгольме, при отплытии. Первый же снимок, я забраковал сразу, как только нашёл себя на стенде фотографа, после отплытия.

На нём, на снимке, был изображён верблюд, гружёный хурджинами, с волчьим оскалом на морде!

Я хоть и был предупреждён о том, что нас ждёт на входе, слышал совет улыбнуться, но лицо, не привыкшее к таким операциям, вдруг начало активно сопротивляться.

А перед заходом на паром на обратном пути, я всё-таки сумел натянуть на лицо более-менее пристойную улыбку. Заранее, где-то за час. Надеюсь, шведы не приняли меня за идиота?

Сказать про то место, куда мы попали, просто «палуба» было бы сущей необъективностью!

Большой зал, устланный ковровыми дорожками, кое-где стеклянные двери, белые колонны, лифты, бегающие без перерыва вверх и вниз, и широкие лестницы. В общем, если и удаётся идентифицировать это место как корабль, то лишь благодаря высоким комингсам (порогам) дверей, ведущих на улицу.

Мои спутники уже сгрудились около лифтов. Путь нам предстоял неблизкий – на самую-самую нижнюю палубу “номер два”.

Не знаю, есть ли на пароме “Мариелла” палуба “номер один”, но видимо это уже самый трюм, и “трюмее” быть не может! А палуба “номер два” всё-таки чуть повыше, но всё равно ниже уровня ватерлинии.

И всё пространство этой палубы – серия узких извилистых коридорчиков, в которые выходят двери кают.

Спустившись на лифте, мы без труда отыскали свой 2009-й номер – один поворот по коридору и всё.

Небольшой Вовкин инструктаж по правилам пользования билетом-ключом, и мы оказались в каюте.

Каюта, по моим представлениям человека сухопутного, была в высшей степени удобна и практична. Никакого сравнения с, пусть и самым шикарным, купе на железной дороге.

Широкие верхние и нижние полки, гораздо шире, чем в поезде. За перегородкой – туалет, раковина и душ. Розетка на двести двадцать вольт. В общем – шик-блеск!

Только окна нет. Иллюминатор в каюте ниже ватерлинии отсутствовал как класс! Чтобы разные несознательные граждане не смогли в плавании открыть окно – для «подышать свежим воздухом». Особенно по пьяни.

Зато на стене каюты, вместо окна, висела большая фотография какого-то маяка, стоящего на скалистом островке.

Этот маяк, кстати, всю дорогу служил нам постоянным поводом для шуток. Время от времени кто-нибудь спохватывался: «О! Уже мимо маяка проплываем!» Или: «Вот ещё один маяк… И ещё один маяк… Да сколько ж их тут?!». И утром, только продрав глаза: «Мимо какого маяка сейчас плывём? Шведского, наверное?!» И тому подобное.

Я, конечно, был бы не прочь немного посидеть-отдохнуть после стольких переживаний, но Вовка торопил бросать всё и отправляться с ним.

Не понимая, к чему такая спешка, я выскочил за Вовкой в коридор, оставив женщин прихорашиваться перед зеркалом. Но, первым делом, выйдя из каюты, всё-таки попробовал свой ключ-карту на вшивость.

Дверь, после двух-трёх попыток, всё-таки открылась. А значит, мне не придётся занимать у кого-либо ключ, чтобы попасть в каюту!

Обрадованный этим обстоятельством, я поспешил за Вовкой, который успел выйти из коридора и ожидал меня в холле у лифтов. Неподалёку виднелся вход в сауну, а за углом оказался маленький бар, в который мы тут же не замедлили заползти.

С первого взгляда, в этом баре со стеклянными стенками не было ничего необычного. Высокая стойка, несколько столиков. Пара женщин за столиками, неторопливо потягивавших что-то из чашек, то ли чай, то ли кофе.

Но потом я обратил внимание на приглушённый детский визг за стеклянной стеной.

В небольших круглых чанах-бассейнах купалась детвора. Женщины в баре, видимо мамаши этих водостойких чад, наблюдали за детскими шалостями через стекло, ведя между собой неторопливую беседу. Ну что ж – всем хорошо и удобно – и дети под присмотром и мамы могут расслабиться.

Мы с Вовкой опять вернулись в коридор, дожидаться женскую половину команды.

Мой спутник начал немного нервничать, когда оказалось, что женщины так и не появились из каюты.

Мы подождали ещё немного. За это время, я успел сфотографировать Вовку у схемы нашего парома.

Потом прошло ещё немного времени, и нервы у Вовки не выдержали. Бормоча проклятия, он кинулся в каюту, откуда чуть ли не пинками выгнал, дорвавшихся до зеркала спутниц.

Слава Богу, один из лифтов оказался не занят, мы погрузились в него и взвились ввысь из-под толщи воды.

Ввысь, в данном случае означает – на палубу “номер восемь”!

И, пробежав через центральный холл, неожиданно оказались на улице.

На открытом пространстве восьмой – прогулочной и спасательной палубы, гулял свежий ветер. Пока народ натягивал на головы шапки-ушанки, я успел немного осмотреться. И даже сфотографировать довольно узкое пространство палубы, не зная, что судьба приготовила мне очередной подарок.

Щёлкая зелёно-белый палубный антураж, я не обратил внимания, что попутно снимаю ещё и крыло капитанского мостика, протянувшееся над палубой номер восемь. Позже, уже приехав в Питер, и разглядывая фотографии, я обнаружил, что случайно сфотографировал и капитана на его рабочем месте. При большом увеличении, на оригинале фотографии он виден достаточно хорошо.

Улыбнитесь! Вас снимает скрытая камера! Чиииииззззз!

Но в тот момент, мне некогда было разглядывать фотографии, потому что палубный настил задрожал у нас под ногами, и Вовка, чуть ли не бегом, потащил нас на корму.

Мы успели как раз вовремя! За кормой парома бурлила вода, и полоска воды между кормой и берегом становилась всё шире и шире.

Я прилип к фотоаппарату и с упоением щёлкал пейзажи, открывающиеся с высоты палубы.

Вначале сам причал Викинг Лайн

Гостиницу и Конференц-зал Марина странного тёмно-коричневого цвета.

К сожалению, наша Марина не могла претендовать на эту жилплощадь в центре Хельсинки, поскольку название гостиницы означало лишь её близость к морю – Гостиница «Морская».

Мы отплывали всё дальше от берега, и нам открывались всё новые и новые картины.

Слабая волна чуть-чуть покачивала паром, отчего берег еле заметно глазу ходил вверх и вниз. Хельсинки словно прощался с нами, кивая нам вслед куполами соборов.

Наконец, паром развернулся кормой к городу, и мы смогли полюбоваться на панораму центральной набережной, с президентским дворцом.

Вот он – президентский дворец.

И, судя по пустому флагштоку, на тот момент, президент Финляндии госпожа Халонен Тарья Каарина отсутствовала во дворце.

Вообще, жителя такого города как Санкт Петербург или Москва, президентский дворец, размером с небольшую дворянскую усадьбу, впечатлит не сильно.

Но, если посмотреть с другой стороны – финны давно могли отгрохать под президентскую персону и Дворец Съездов. Но делать этого не стали.

Ведь президент, такой же гражданин, как и все, только попавший в лапы огромнейшей ответственности за своих сограждан!

Наш паром отплывал всё дальше и дальше, гавань Хельсинки становилась всё меньше и меньше.

Зато стали попадаться во множестве маленькие островки, все сплошь обитаемые, включая даже совсем малюсенькие и скалистые.

Всё это немного напоминало наши “шестисоточные” садоводческие массивы. Разве что между соседями не было сухопутных границ и вековых распрей о затенении огородов соседскими домами и заборами.

Островки причудливой формы чаще всего еле-еле возвышались над водой, иногда производя впечатление всплывшей подводной лодки.

Мы заспорили было, заливает ли эти островки и домики на них в шторм? С одной стороны, это явно были дачи, посещаемые в отпуск и по выходным, так что любой шторм можно и переждать на Большой Земле, пусть хибарку хоть ветром унесёт.

С другой стороны, если домики каждый раз смывает к русалочьей матери, очень уж много денег надо на восстановление, а финны так просто деньги тратить не будут.

Но некоторым островным домам не по одному десятку лет, сразу видно, а раз они стоят крепко, то вывод напрашивается такой, что вся эта бухта Финского залива, хоть и довольно широкая, хорошо защищена от ветра.

Тем более, что среди островов-дачек, попадаются и образцы садоводческого искусства, явно принадлежащие садоводам-виртуозам.

А чуть позже, мы заметили и вообще настоящее чудо тропиков – домик, по существу, как две капли воды похожий на нашу отечественную недостроенную дачку, где-нибудь под Оредежем.

Ютился этот шедевр деревянного зодчества на совсем уж крошечном островке.

Может быть, это действительно какой-нибудь «новый русский» решил здесь отхватить кусок земли?

Немного погодя, мы, вслед за толпой туристов, кинулись к правому борту. Отсюда был хорошо виден узкий извилистый проход между островами, сквозь который, как сквозь игольное ушко, должен был пройти наш паром, чтобы выйти из бухты в открытое море.

Судно двигалось, выписывая пологую кривую в форме буквы S, и требовался очень точный расчёт, чтобы не зацепить чем-нибудь береговой подъём дна.

Сейчас, при слабом волнении, этот фокус казался хоть и рискованным, но достаточно простым. А вот как в этом месте паром будет вести себя при сильной волне, мы могли только догадываться.

Еще один небольшой сюрприз скрывался как раз в этом месте. В береговой линии открылась небольшая бухточка, и в ней мы увидели, стоящую на стапелях, маленькую подводную лодку! Мне, как питерцу, удивительно знакомую!

Не стояла ли эта лодка в советское время у нас на Шкиперском Протоке?

А в следующую секунду оказалось, что мы вообще-то плывём мимо самой настоящей крепости!

Это видение, под названием Suomenlinna (Суоменлинна), промелькнуло словно сон, оставив странное желание непременно проникнуть сюда снова, но уже по суше.

Вот две небольших видеозаписи – на память.


Ещё пара мгновений и мы вышли в открытое море!

Глава восьмая. Корабли и капитаны.