Глава четвёртая
Вдоль по Питерской!
Скажу заранее, что подготовка к прогулке по Лаппеенранте, проведённая на Родине, дала нам самое главное – карту города, достаточно примитивную, как и подавляющее большинство финских карт, но чуть более подробную, чем в прошлый раз. А также небольшой список интересных мест из справочника.
В подавляющем большинстве своём, эти интересные места располагались именно на той улице, которую мы исследовали в прошлую поездку. Правда, дошли мы тогда ровно до половины Кауппакату, упустив самые-самые важные объекты.
И ещё – где-то в конце улицы, на самом берегу залива, скрывалась некая крепость, которую нам хотелось исследовать.
То, что в Лаппи есть крепость, было вычислено чисто эмпирическим путём. Так же, как и крепость Олавинлинна в своё время.
На одном из Интернет-сайтов, я прочитал, что в городе существует несколько храмов лютеранской церкви и, как минимум, один, принадлежащий православной, или как её называют финны – Ортодоксальной церкви. И православный храм, построенный русскими солдатами, кажется, ещё при императрице Елизавете, находится на том месте, где когда-то была крепость.
На нашей карте Лаппеенранты, скачанной с интернет-сайта, никакого упоминания о крепости не было, зато в рекламных проспектах постоянно встречалось слово Linno (Линно), что в финском языке как раз и означает «крепость», или «укрепление».
Разыскать загадочное сооружение предков и заодно найти информационный туристический стенд на набережной озера Rapa (Рапасаари) и стало нашей первостепенной задачей.
По небу ползли тёмные лохматые тучи, время из послеобеденного медленно, но верно становилось вечерним. Ещё было достаточно тепло, чтобы щеголять в одной рубашке, но иногда вдруг налетал пронзительный ветерок – предвестник похолодания.
Заглядывая по дороге в магазинчики, вот-вот готовые закрыться (ведь было уже около четырёх часов пополудни), мы дошли до того места, где когда-то сделали шаг в сторону с Кауппакату.
Теперь нам нужно было взять себя в руки и никуда, и ни за что, не сворачивать с выбранного маршрута.
Однако, как тут не сворачивать, когда немного в стороне от дороги то и дело возникают интересные места.
Перевалив через небольшой холм, Кауппакату неспешно побежала вниз под горку, и вдруг справа, в обрамлении старого кладбища, показалась высокая башня, одиноко стоявшая среди деревьев, как устремлённый в небо перст.
У меня создалось впечатление, что башня эта довольно старое сооружение, которое должно было бы принадлежать церкви, располагавшейся чуть дальше, но название, вычитанное мною позже в путеводителе, пошатнуло эти мои предположения.
Сейчас я приведу финское название этого места, согласно путеводителю… только не падайте в обморок – Tunnelmallinen kellotapulikahvio.(тУннел-мАллинен кЕлло-тАпули-кАхвио) В переводе на русский эту фразу – “бронепоезд из Ромашек” можно перевести примерно так – Премиленькая кафешка на колокольне.
Возле колокольни-кафетерия располагалась очередная стоянка беззаботно брошенных финнами, не пристёгнутых даже цепями, велосипедов.
Ну о чём может думать нормальный русский человек, видя подобную безалаберность?
Ну, само собой, первой же мыслью его будет – подогнать сюда небольшой грузовичок и вывести ненужный более хозяевам хлам в матушку-Россию. И заняться торговлей велосипедами в мировых масштабах!
Однако, отсутствие вышеупомянутого грузовичка, и наличие бессердечной полиции и несговорчивой таможни, убивало «тему» на корню.
А пока, мы решили сделать небольшой крюк, пройдя по старинному кладбищу.
Народ беззаботно гулял, иногда даже пробегал вечерний кросс, среди крестов и памятников.
На скамеечке, недалеко от ограды, вдруг открыл пронзительно-голубые глаза и внимательно посмотрел на нас маленький старичок.
Впрочем, видел ли он нас и понял ли, что он видел, осталось тайной, поскольку дедушка явно находился под воздействием коскенкорвы. Как только мы прошли дальше, его глаза снова закрылись, и над кладбищем раздался мощный храп.
Коскенкорва – это народный, национальный финский напиток. Гонят его, то ли из ёлок, то ли из клюквы, то ли из того и другого вместе взятого. Причём сами финны называют этот напиток «эстонской водкой». Типа – пойло для нищих. Но об этом попозже.
Обогнув спящего, мы, наконец, приблизились к церкви.
Было в этом храме, что-то такое, что и роднило его с русской культурой, и в то же время на православный храм никак не походило. Потом до меня дошло, что именно показалось мне знакомым.
Своей деревянной, устремлённой вверх архитектурой, храм очень сильно напоминал этакие островерхие русские терема.
Мы сделали вид, что фотографируемся у небольшого фонтанчика перед входом в церковь, хотя на самом деле, пытались снять само здание.
С культовыми сооружениями надо обращаться аккуратно, вдруг это как-то заденет чувства верующих!
На скамеечках перед церковью сидело немало старушек, и нам вовсе не улыбалось получить на свою голову пару лютеранских проклятий.
Правда, в тот момент я ещё сомневался, что храм именно лютеранский. Какие изменения могли произойти с православием в стране, где главенствует другая религия, было мне неведомо, и я просто терялся в догадках.
Окружающая храм местность могла сойти за развалины крепости с очень большой, прямо-таки гигантской натяжкой! Поэтому, мы решили вернуться на Кауппакату и продолжить путь.
Вернувшись на дорогу, мы обнаружили, что она упирается в небольшую площадь, с одиноким тюленем на постаменте. Вокруг шёл ремонт дороги, и бедный тюлень с грустью взирал на кучи гравия и ряды строительных заборчиков.
До сих пор мы не часто встречали финскую молодежь в своих странствиях. Изредка видели их, разве что катающимися на велосипедах по велодорожкам вдоль автотрасс.
А тут молодые люди от 17 до 25 лет встречались нам, и по двое, и по трое. А один раз попалось даже четверо! И все – с коробками и ящиками, полными пива, в руках.
Большинство из них были высокие, длинноволосые, они мало разговаривали между собой и очень сильно напоминали хиппи шестидесятых.
Не знаю, правда, для чего им было нужно столько пива!
Впрочем, что там говорить, для них это был выходной день, вечер, когда можно оттянуться на природе по полной, без пристального внимания родителей и педагогов.
Вообще, по нашим наблюдениям, возлияния молодёжи Суоми иногда принимают странный характер. Ещё в первую поездку, мы стали свидетелями того, как два молодых человека потребляли древний напиток на ступеньках закрытого магазина.
Молча. Сосредоточенно. Без перекуров. Много. Не закусывая. Не отвлекаясь.
Это походило на нудную работу. Или на давным-давно надоевшую обязанность.
Хотелось спросить их: «Ребята! А как же культурная программа? А «за жизнь» потрындеть? А морды побить? А стулья в окно покидать и на люстре покачаться???»
Мы, конечно, не стали досматривать действо до конца, но что-то мне подсказывает, что эти парни, допив пиво, спокойно разошлись по домам! Я бы так не смог, честное слово!
Но… мы всё дальше и дальше продвигались по улице Кауппа.
Пешеходная зона мало-помалу опять превратись в дорогу для автомобилей, и спуск стал более крутым.
И справа, немного в стороне от дороги, нарисовался очень симпатичный деревянный домик. С первого взгляда я сумел опознать в нём городскую ратушу.
Не знаю уж, что навело меня на такую мысль, может быть форма, характерная скорее для вокзалов? Часы на башенке? Гадать, конечно, можно долго, но как бы то ни было, я оказался прав.
Надпись на фасаде гласила: «Финская старинная деревянная ратуша, построенная в 1829 году»
Вообще-то в древность этого деревянного строения верилось слабо, настолько целым и ухоженным выглядело тало (talo – дом). Однако, помня сохранность местных электростолбов, описанных мной предыдущем рассказе, ничему не стоит удивляться.
Поскольку ратуша располагалась странновато для сооружения подобного назначения – задом к улице, мы не стали выяснять – не музей ли это и где тут вход, а спокойно пошли дальше.
Парад деревянных домов продолжался. На этот раз, на обочине дороги объявился дом-музей одного из представителей русского купеческого рода Волковых.
Я уже читал немного про это место.
Этот дом, был одним из первых домов, выстроенных в Лаппеенранте. Сам дом строился в разное время разными людьми, но в нынешнем его виде, был приобретён Иваном Волковым в 1872 году.
Мы зашли в музей, и мне вдруг в голову пришло, что я всегда и всюду, входя в помещение, здороваюсь с финнами однообразно – «Пяйвяя» или «Хювя Пяйвяя». А ведь у них есть ещё один вид приветствия – «Терве!» (Terve) Родственное эстонскому «Тэре!».
Две женщины, сидевшие за столиками при входе в музей, встретили нас радушными улыбками и приветливым «Пяйвяя!». Вот на них-то я и решил провести свой эксперимент.
Но как только в воздухе прозвучало «Терве!», улыбки на лице женщин потухли. Они вдруг стали сосредоточенными и деловитыми, затихли, глядя куда-то прямо перед собой.
Немного побродив по маленькому холлу, с выставленными в витринах старыми открытками и одиноким дамским платьем, я почувствовал, что что-то идёт не так. Надо было бы спросить у женщин можно ли купить входной билет, но чувство отчуждения витало в воздухе.
Не в силах понять оного, я потащил Димку на улицу. Я не стал объяснять моему спутнику поспешность нашего ухода, да это и не нужно было. Димка явно не был в восторге от созерцания старых купеческих вещей. А вот мне это было бы интересно. Поэтому, дав себе слово, прийти в музей ещё раз, я, по приезде домой, начал рыться в словарях – искать, чем же я мог случайно обидеть финнок.
И выяснил вот что – оказывается слово «Терве» у финнов равнозначно нашему грубоватому «Здорово!».
Получилось так, что со мной вежливо поздоровались: «Добрый день!», на что получили невежливое: «Здорово!». Может быть, я и не совсем прав, но другой причины похолодания я не вижу.
Когда мы вывалились из музея, похолодало и на улице тоже.
Зябкий северный ветер, начал задувать ещё сильнее. Однако сдаваться было ещё рано, и мы вновь начали спускаться по Кауппакату, поглядывая на карту.