Библиотека почти завершённого

Авторский сайт Roman ( romandc ) Dry

Страница: ШС Глава3 (рабочий вариант)

(ред.08.10.19)

Глава 3

– «Кто ещё?»

Вопрос возник в голове сам-собой. Появился из ниоткуда, словно всплыл из каких-то потаённых глубин:

– «Кто ещё может быть посвящён в эту тайну?»

Глаза тоже открылись сами, но взгляд сразу упёрся в черноту, словно в каменную стену. Непробиваемую и раздражающую своей незыблемостью.

Принц Сигурд повернулся на бок и снова закрыл глаза. С закрытыми глазами было немного легче.

– «Кто ещё может знать про старую штольню?»

Рассвет, точнее то, что сейчас его заменяло, всё никак не хотел наступать. Пусть это был только сумрак, лишь чуть светлее прежней осенней ночи. Но то, что сейчас опускалось на Архипелаг в ночное время, нельзя было назвать иначе, чем полной слепотой…

– «Могла ли София проболтаться кому-нибудь?»

Несомненно, у Сигурда пока не было повода подозревать Сестру огня в подобной глупости или коварстве.  Но он помнил так же и то, что София любит строить далеко идущие планы.

То есть, «любила», конечно.

Что, если она всё рассказала Зефире? И сейчас, несмотря на темноту, Сестра ветра уже входит в Железный Купол…

Может быть для неё – колдуньи, темнота, пусть даже кромешная, не имеет значения. Не испугалась же она исчезнуть из королевского дома в полумраке, в местности, которую плохо себе представляла.

Благодаря болтливости самой Зефиры, Сигурд знал о колдуньях много, очень много. Но отнюдь не всё. У каждой из них были свои секреты и хитрости.

И при всей своей доступности, непосредственности, кажущейся слабости, Зефира иногда подкидывала принцу настоящие сюрпризы.

То она боялась воды, как огня, то бесстрашно лезла в самое «пекло»! Как тогда, когда им пришлось нырять под ледяной водопад, скрывающий вход в пещеру Нигоры.

То она шутила, смеялась, была мила, а то её взгляд вдруг наполняла нечеловеческая мудрость и проницательность.

И Сигурда в эти мгновения прошибал холодный пот. Ему начинало казаться, что колдунья видит его насквозь, читает его самые сокровенные мысли!

В такие моменты, принца успокаивало только одно – если бы Зефира узнала о его истинных планах, его жизнь оборвалась бы очень быстро! После того, как Совет Сестёр вытряс бы из него предварительно имена всех сообщников.

Но оставалась ещё слава Зефиры, как великой мастерицы интриг, хотя он и считал эту славу излишне раздутой.

Правду говорила молва или же приукрашивала действительность, не важно. Он не мог быть уверен, что Сестра ветра совсем ничего не пронюхала. И о тайне Железного Купола тоже.

– «Могло ли у Зефиры хватить проницательности, догадаться самой?»

Перед мысленным взором принца возникла странная и тревожная картина – Зефира, его собственный отец, все колдуньи до единой, стройными рядами спускаются по крутым, шатким ступеням, из избушки в древнее подземелье.

Опасность потерять наследство, оставленное ему Софией, виделась уже нешуточной!

Купол был ему необходим, нужен, как воздух! С его помощью можно было решить самую серьёзную, главную проблему.

Но всё же, сейчас Сигурда больше всего занимал сундук, стоящий внутри Купола, тот самый сундук, из которого колдунья вынула рапиру. Он мог таить в своих недрах множество сокровищ!

По старой, доброй традиции, у всех женщин на Архипелаге были такие сундуки. Молодые девушки держали там своё приданое, а выйдя замуж, передавали их своим дочерям по наследству.

Но у колдуньи, вряд ли в подобном месте хранились перины и посуда. Там могло оказаться множество куда более полезных вещей.

Нет! Ни Зефира, и никто другой не должны были завладеть этими сокровищами! Даже если у него отнимут Железный Купол, до сундука он должен добраться раньше всех!

Но что, если колдунья уже там?

Сигурд рывком приподнялся на своём ложе. Вперился взглядом в то место, где находилось окно!

– «Любым способом нужно попасть в старую штольню! Хоть ползком, хоть на ощупь! Да, там темно, опасно! Стоит свернуть не туда и всё! Живым уже не выберешься. Но способ должен найтись! Кто хорошо видит в темноте? Львы в Берийских саваннах? Кошки?»

Но даже кошка Тоберта тычется носом в стену, стоит её закрыть в помещении, где царит полная темнота.

К тому же непонятно, где теперь искать эту парочку, оба они – и Тоберт, и его кошка, исчезли с «Турденвара», как только фрегат оказался в пределах Архипелага.

Кто же способен жить под землёй во тьме? Кроты? Крысы? Мыши?

– «Да! Мыши! Летучие мыши – постоянные обитатели тёмных пещер! Говорят, что глаза их слепы, но, вместо глаз, они превосходно видят ушами!»

– «Слепы…»

У принца Сигурда числилась в хозяйстве одна «слепая» крыса, которая «видела ушами» …Бендрагар Свиндле! Человек умеющий ходить в темноте и не натыкаться на брошенные вилы.

Принц почти не сомневался, что «Слепой Бендрагар» способен найти дорогу в незнакомом месте и в кромешной тьме, даже внутри горы. Всё, что до сих пор демонстрировал мнимый слепой, лишь подтверждало его таланты.

Только вот, можно ли было довериться агенту «Закона Ночи» в таком щекотливом деле?

Даже если тяжёлый Железный Купол, вделанный в горные недра на краю Мира, и не заинтересует пиратскую консисторию, содержимое сундука – слишком уж соблазнительный приз…

Сигурд вновь откинулся на подушки. Ему нужно было очень тщательно обдумать, стоит ли посвящать милейшего Бендрагара в тонкости своего наследства.

 

***

 

Хряп!

«Ну вот, опять…»

Судя по звуку, это разбилась очередная глиняная кружка, полная пива, которую столкнула со стола на пол неуклюжая рука.

Следом послышалось неясное бормотание, в котором угадывалось упоминание различных интимных частей тела горных троллей.

Язык Финдерена Бьелла заплетался уже не на шутку, но он ещё мог ругаться и порывался время от времени петь кабацкие песни.

Черпать из поставленной рядом бочки и пожирать копчёную треску с луком, кромешная ночная тьма ему абсолютно не мешала. Главное, чтобы было чем черпать!

Штук пять кружек он уже разбил, но с другого края стола, словно солдаты, готовые к атаке, стояли ещё штук десять – только руку протяни! Если не протянешь ноги, после такого количества крепкого пива в одну глотку.

Нет, положительно, идея накачать Финдерена пивом, для лучшей разговорчивости, оказалась глупой!

Выудить из него удалось немного. Сразу по приезде в Саллу, он ещё мог как-то мыслить, но надравшись до поросячьего визга, совсем потерял связь с этим миром.

А вот совершенно трезвому Людвигу, сидевшему напротив, спать на жёстком стуле, в помещении, наполненном тяжёлым, вязким запахом пива и пивного перегара, было мучительно неудобно. Жутко ломило спину и ноги. Да ещё и просыпаться приходилось постоянно от всяческих немузыкальных звуков.

В детстве короля забавляло это соседство. В те годы, с сыном владетеля Бьелла они виделись довольно часто. Ведь до острова Юльхаммар – рукой подать!

Не сказать, чтобы они были хорошими друзьями, но Финдерену прощалось многое из того, за что маленький Людвиг обычно получал серьёзную взбучку от родителей.

И будущий владетель не раздумывая делал то, что будущему королю делать строго запрещалось. А запрещалось много чего – воровать на кухне сладости, залезать в потухший очаг, заходить в отцовский кабинет без спроса, кататься на лошадях по ночам, тайно отвязав их от коновязи на дворе, и так далее.

Иногда Людвигу Четвёртому было немного стыдно за то, что он в детские годы использовал младшего Бьелла в своих интересах. Но когда вместо розовощёкого бутуза из детских воспоминаний, его взору представало то, что сидело сейчас напротив – стыд сам собой куда-то улетучивался.

Ныне, самым ценным качеством эльдера была его привычка, хорошенько подпив, срываться в гости к соседям. Причём всё равно – дальним или ближним. Как левая задняя нога скажет.

Его громогласное и немелодичное пение тревожило воды фьордов от Херёда до Бергена и от Буйена до Бирке.

Не все на Архипелаге были ему рады. Многие эльдеры Рёгланда не слишком жаждали видеть «пропойцу Бьелла» в своих владениях. Но деваться-то некуда – принимали, поили и отправляли дальше.

А для некоторых его прибытие становилось чем-то вроде праздника. Перепить Финдерена было, конечно же, невозможно, но помериться с ним силами – вполне. Этого жаждали многие.

И куда бы ни приплыл Финдерен Бьелл, помимо пива, он всегда наполнялся всевозможными новостями и сплетнями тамошнего, местного разлива, а по возвращении обратно, в те моменты, когда степень его опьянения достигала определённых пределов, охотно ими делился.

Только в этот раз, то ли степень опьянения была превышена изначально, то ли и впрямь у эльдера не было других новостей, но вытянуть из него, и с большим трудом, Людвигу удалось только одну. Правда, довольно важную.

Заключалась она в том, что Сноррсон и Гвюдмунд – владетели эльдов Брюгге и Бьорка, разослали гонцов по островам, прося окрестных эльдеров помельче срочно явиться в Бьорк.

С точки зрения Людвига, идея плыть куда-то в полутьме была не очень-то разумной, но он знал, что от такого приглашения никто не посмеет отказаться.

А вот в причине, по которой этим старым и влиятельным эльдерам понадобилось созывать тамошних владетелей, среди которых были сплошь норрманны-коггеры, Людвиг даже не сомневался.

Явно не на праздничный обед!

Купцы северо-западной части Рёгланда давно жаждали отобрать у Саллы все её привилегии и разделить между собой её богатства, как будто своего прибытка им было недостаточно!

Но об этом не стоило задумываться сейчас. Если когги норрманнов двинутся в сторону Саллы, он об этом узнает, даже учитывая то, что от сторожевых постов, раскиданных по всему Архипелагу, и от их сигнальных костров, теперь не было никакого толку.

Король Людвиг Четвёртый вздохнул и попытался усесться боком, чтобы можно было положить отяжелевшую голову хотя бы на высокую спинку стула, и тут же понял, что что-то видит. Видит!

Комната, в которой они просидели, считай, всю ночь, начала чуть-чуть выявляться из полнейшего мрака. Ну и слава Стихиям… даже тем, которые их покинули…

– Под знаком «Ночи»… ик… и под парусами… ик! Пойдём все вместе весело ко дну-у-у… Ик!

Это была любимая песня пиратов Даунвельда, в исполнении пьяного до предела эльдера Юльхаммара.

Для Людвига она прозвучала словно пророчество…

 

****

 

Вода!

Проклятая вода! От неё одни неприятности!

Вот снег – хороший. Ведёт себя тихо и мирно, хоть и холодно от него. Но стоит снегу начать таять, как вода, в которую он превращается, тут же старается навредить.

Сколько Зефира уже натерпелась от неё! И сколько ей ещё терпеть эту мерзкую влажную Стихию?!

Трижды вода пыталась её убить! Не смогла, конечно, но это вовсе не её заслуга…

С неба, из низких мрачных туч, на поляну, усыпанную белым песком, падали белые редкие хлопья. Хлопья порхали в воздухе, садились на одежду, быстро таяли от тёплого ветра, и длинный, пушистый, некогда чёрный мех платья тут же намокал, обвисая серыми лохмотьями.

И с этих лохмотьев, прямо на ноги Сестры ветра, капали холодные грязные капли.

Вода смывала всё то, что набилось в мех во время странствований Зефиры по чердакам.

Попасть из комнаты на чердак королевского дома оказалось не так уж и сложно.

Потолочные доски в комнатах верхних этажей, по местному обычаю, были просто уложены поверх балок, и держались там только за счёт плотной укладки – доска к доске. Но дерево кое-где рассохлось от старости, поэтому, найти и вынуть, не очень крепко держащуюся доску оказалось не так уж и сложно. Не без помощи родной Стихии, разумеется.

Чердак самого важного и знаменитого дома Саллы оказался полным пыли, паутины и всевозможных старых вещей – прялок, ручных мельниц и даже тележных колёс. Хорошо, хоть лаз на крышу оказался недалеко, и ей не пришлось перелезать через все завалы хлама.

Пусть путешествие и отняло порядочно времени, зато Зефира была уверена – ускользнуть от нежелательных наблюдателей ей удалось незаметно.

Остаток дня и следующую ночь она провела на чердаке Библиотеки, на пыльных кучах старых, рваных пергаментов, негодных к употреблению, но внутрь самого здания ей попасть не удалось, как она ни старалась.

Библиотека Саллы оказалось покинутой её обитателями. Входная дверь – закрыта снаружи на огромный висячий замок. На каждом из высоких стрельчатых окон – ставни толщиной с ладонь. Приоткрытой оказалась лишь дверь слухового лаза на огромной библиотечной крыше. Но и с чердака внутрь было не попасть – люк, ведущий вниз, был закрыт наглухо.

Конечно, ни одна дверь не была способна выдержать напора ветра, дунь он посильнее, но и содержимому Библиотеки тоже пришлось бы несладко. Лучше было дождаться кого-нибудь из библиотекарей.

Но тот день закончился как-то очень быстро, никто не пришёл, и Зефире пришлось заночевать в пыли чердака.

После всего этого, трудно было ожидать от одежды хоть какой-то чистоты, но на то время, Сестра ветра хотя бы сохранила её в сухости.

А вот сейчас платье норовило промокнуть насквозь, как ни пытался тёплый ветер подсушить его хоть немного.

Тёплый! Но вовсе не такой горячий, как раньше.

Ветер старался как мог, но то тепло, что он приносил издалека, уже не могло быстро высушить одежду, и это наводило Зефиру на тревожные мысли.

Её ветер веял по всему лицу земли. Над морем, будь оно не ладно, над горами, над пустынями. Он своими путями-дорогами переносил тепло и прохладу, влагу и сухость с одного конца света на другой. Для него не существовало границ и условностей. Только какие-то свои собственные правила, которые Зефира называла «причудами».

Но сейчас на ветер было жалко смотреть – он заискивающе лизал руки, преданно заглядывал в глаза. Будто всем своим видом старался показать, что он не виноват в том, что не может принести больше тепла. Что это всё, на что он сейчас способен.

«Неужели во всём мире стало так холодно?» – с ужасом думала Сестра ветра.

Если это действительно так, что же сейчас твориться на её любимых Маристанах? В краю, где люди испокон привыкли к жаре, а если вдруг становилось хоть немного прохладнее – серели лицами, дрожали и кутались в циновки.

Вообще, на свете было не так много мест, где снег выпадал и оставался лежать надолго. Пожалуй, только – высоко в горах, на севере Гардарьялы, да в царстве Мориты.

Да ещё Нигора – Сестра земли, как-то обмолвилась, что далеко-далеко на юге есть острова, которых и сама Нигора ни разу не видела, потому что даже ей до них не добраться.

Но всегда, когда Сестра ветра оказывалась в холодных, заснеженных местах, в гости ли, по своим ли делам, местные жители обязательно обряжали её в тёплую меховую одежду и какие-нибудь смешные меховые чулки с подошвой.

Или в странные сапоги – без единого шва, сделанные из овечьей кошмы, в которых Зефире стоять-то было трудно, не то, что ходить.

Но зато в них было очень-очень тепло! Не то, что в сандалиях на босу ногу.

Это был очень легкомысленный поступок – отправиться в путь, не переодевшись!

Когда Сестра ветра добралась до поляны у Камня Конкрума, её уже вовсю колотила мелкая дрожь, и ей очень сильно хотелось тепла и уюта. Но… но раз уж она оказалась здесь, нужно было закончить начатое дело.

Зефира хлопнула в ладоши, подзывая к себе ветер. Задача перед Сестрой стояла сложная.

Одно дело – привычные повседневные простые просьбы и поручения – подхватить, перенести, подуть, повеять.

Другое дело – объяснить Стихии не имеющей ни глаз, ни ушей, какой именно запах требуется отыскать, и не быть атакованной запахами со всей округи.

Зефира попыталась вспомнить запах палёной человеческой плоти, но получилось плохо – Сестре ветра давно не доводилось нюхать этот кошмарный смрад.

Тогда она просто представила себе в уме горящий деревянный дом.

Резкий порыв дунул в лицо, защекотал в ноздрях, словно Стихия пыталась уловить её мысли через её же нос.

– Ну? Ищи! Ну, ищи же!

Ветер неуверенно покрутился вокруг поляны, вернулся.

Пахнуло гнилой древесиной. Несомненно, вокруг было достаточно гниющего дерева. Но Зефире не нужны были жуки и личинки короедов.

Теперь она постаралась представить себе запах обугливающейся на костре кожи.

Снова ветер прошёлся еле видимым смерчиком по поляне.

На сей раз и впрямь еле слышно запахло кожей. Старой, наверное, бычьей. Скорее всего, в песке завалялся кусок лошадиной сбруи или часть покрытия седла.

Все эти находки были совсем не те, что требовались Зефире. Она снова постаралась представить себе горящего человека как можно реальнее. Как на нём загораются волосы, одежда.

Ветер покрутился на месте и вдруг быстро дунул куда-то в темноту леса. У Зефиры замерло сердце – вот оно! Неужели нашла?!

Оставляя на еловых ветках клочки меха от платья и забыв про озноб, Сестра ветра бросилась вдогонку. К счастью, бежать, точнее продираться через плотные лесные заросли, полные паутины, пришлось недалеко.

Ветер крутился на маленькой полянке, вокруг высокой, разлапистой ели. Будто примеривался к чему-то.

Здесь было немного светлее, чем в еловых зарослях, но Зефире всё равно никак не удавалось разглядеть, что же такого нашла здесь Стихия?

Наконец, сильный порыв качнул еловую макушку, и что-то, прошуршав по веткам, бухнулось совсем рядом.

– Ой!

Зефира вздрогнула от неожиданности, а ветер кинулся к ней – извиняться.

Но Сестре было некогда принимать извинения своей неуклюжей Стихии – она до рези в глазах всматривалась в упавший с ёлки предмет.

Это было что-то большое и чёрное – гораздо чернее того полумрака, что стоял вокруг.

Только когда Зефира отважилась взять эту вещь в руки, она узнала в ней… сапог! Мягкий, щёгольский – с деревянной подошвой, подбитой кожей, точёным каблуком и высоким голенищем, расширяющимся кверху.

Весьма интересная находка.

Сапоги – вещь очень ценная и достаточно редкая. Особенно в таком захолустье, как Рёгланд, где все повально ходили в деревянных башмаках-клогах, а если надо было идти через грязь, натягивали поверх клогов кожаные или парусиновые голенища.

Сапог выглядел отчего-то знакомо. Похожий она уже где-то видела.

Сестра ветра сунула нос в сапог и тут же брезгливо отдёрнулась:

– Фу-у-у!

В нос ударила жуткая смесь запахов –  дёгтя, рыбьего жира, лярда и мужского пота. Такая густая и ядрёная, что была способна отбить нюх у любого торговца на здешнем Рыбном рынке, дней эдак на пять!

Но и в этом запахе было что-то знакомое Зефире. Очень знакомое… Чем ещё мог пахнуть сапог?

Или… кем?

Что-то промелькнуло в ветвях. Еле уловимо, на самом краю зрения.

Сестра ветра всмотрелась в то место, но ничего особенного не увидела.

Показалось, наверное.

Она снова сосредоточилась на волнах смрада, источаемых сапогом, пытаясь определить, откуда этот запах кажется ей знакомым.

И снова невольно заметила какое-то движение, только уже с другой стороны. Как будто шевельнулась маленькая тень, более светлая, чем полумрак в хитросплетении ёлочных ветвей.

Неужели не показалось?

Еле-еле слышный запах мокрой шерсти был практически неразличим за вонью, которую источала найденная обувь. А за шумом ветра, было невозможно расслышать вкрадчивый звук мягких лапок.

Но сам ветер ничуть не обеспокоился. Значит, это не просто местный лесной зверёк.

– Фрейя? – позвала Сестра ветра.

Тишина.

– Фрейя, это ты?

Кошка Тоберта, если это животное с кошачьей мордочкой, огромными пронзительными зелёными глазами и длинным густым мехом, полностью скрывавшем тело и лапы, можно было назвать «кошкой», почти никогда не откликалась на чужой зов.

Да и сам Тоберт, и все его сородичи, насколько знала Зефира, ни домашними животными, ни ручными зверьками своих кошек не считали. И хоть и давали им имена, но произнести эти имена правильно не мог никто из посторонних.

У Фреий – кошки Тоберта, имя начиналось, как что-то вроде «фф-фре-ей…», похожее на шипение и мяв обычной кошки, и заканчивалось чем-то отдалённо похожим на «ттт-ррр-шшш». Так шуршат и щёлкают, ударяясь друг о друга, катящиеся по склону камешки-голыши.

Поэтому, все окружающие звали кошку просто «Фрейя», на что сама она реагировала достаточно прохладно. Точнее – не реагировала никак.

Вот! Снова одна из веток у ёлки на краю полянки качнулась не в такт.

Не выпуская из рук сапога, Сестра ветра присела на корточки, взглянула снизу-вверх на переплетение ветвей…

И тогда в тёмно-зелёной гуще зажёгся пронзительный, ярко-зелёный огонёк – кошачий глаз! Потом, помедлив, зажёгся другой. Только после этого Фрейю стало заметно целиком.

– Фрейя! Почему ты здесь? Где Тоберт?

Большой, пушистый комок чёрно-серой шерсти, уставился на Зефиру. Глаза в глаза, будто играл в детскую игру – «гляделки».

Потом кошка медленно и очень грациозно повернулась. Повернулась так гибко, словно у неё вообще не было позвоночника. Плеснув по воздуху длинной шерстью, одним мягким прыжком спрыгнула с веток и, очутившись на земле, медленно направилась в сторону дороги, ведущей в Саллу.

И, прежде чем снова исчезнуть в темноте леса, оглянулась на всё ещё сидящую на корточках, с сапогом в руках, Сестру ветра.

Явно приглашая следовать за собой.